Верхний Волчок. Книга I (СИ)

Я послушно встала.

- Как ты себя чувствуешь? - спросил он с улыбкой.

- Чувствую себя собакой. Не понимаю, что тебя так развеселило?

- В Верхнем Волчке это у детей как ветрянка: один раз переболеешь и всё, но пока ты лишайный, все тычут в тебя пальцем, дразнятся и обходят стороной.

- Но мы не в Верхнем Волчке! - с обидой в голосе возразила я.

- Но мы оттуда. - был ответ. - И успокойся, идём.

Дилан, которому пришлось довольно много времени прожить в волчьей деревне, успел отлично изучить местные обычаи, мне даже показалось, что я услышала в его словах ноты ностальгии.

Пока он покупал лекарства в аптеке, я дремала в машине. Пожалуй, эта бумажная работа была совсем не по мне. Я давно веселилась и не общалась с друзьями, которых у меня теперь не было. Сквозь дрёму я видела свою жизнь как бы со стороны, и страх постепенно захватывал меня. Получается, что, кроме вечно занятого Дилана, я ни с кем не могла поговорить, люди сторонились меня. Я не стала кривить душой: мне очень не хватало весёлых гулянок и танцев. Моя неугомонная натура требовала общения, радости.

Дилан обработал мою распаренную после ванны кожу мазью, затем сбегал к родителям и принёс ультрафиолетовую лампу.

Абсолютно нагая, я лежала на постели и не находила в себе сил подняться. И вроде надо было пойти на кухню, чтоб отварить хотя бы макароны, да нажарить котлет, но неприятное чувство высасывало из меня все силы.

- Давай закажем пиццу? - внезапно предложила я.

- Я тоже думал об этом.

Мой живот заурчал, как бы одобряя идею.

Мы сделали заказ и удобно устроились ждать в кровати.

- Ты выглядишь уставшей. Тебя что-то тревожит?

- У тебя когда-нибудь были друзья?

- Были в школе, в университете, потом стали редко видеться, у всех работа, семья...

- У меня тоже... были... А сейчас единственный человек, с которым я могу поговорить, - это ты. Но и ты не особый любитель бесед. Мне не хватает праздников и беззаботного веселья.

- Взрослеть не всегда приятно. Это нормально. Со временем необходимость в друзьях отпадает. - успокоил меня он.

- Кто-нибудь из друзей знал про твой волчий ген?

- Нет, это табу. И ты должна была узнать об этом в первую очередь, и ни при каких обстоятельствах не выдавать тайну.

- Получается, я злостный нарушитель.

- Да, и учти: это сыграет свою роль против тебя в будущем. Сделай всё, чтобы больше не привлекать к себе внимания верховных.

- Я постараюсь.

Он гладил ладонью по моему телу, кожа откликалась едва заметными мурашками, было приятно. Я подставила голову, чтоб он покопался в моих волосах. Пришлось лежать на животе, чтобы не испачкать постельное бельё мазью.

Пиццу ждали целый час, мы так проголодались, что съели всё до последнего куска, даже не почувствовали вкуса.

- Завтра тебе лучше остаться дома.

- Ты уверен?

- Да. Я вижу, что тебе не нравится бумажная рутина. Думаю, тебе надо провести несколько дней где-нибудь на курорте, поплавать в море, позагорать на солнце.

- А как же ты?

- У меня не получится. Слишком много работы, тем более, я вдоволь навалялся в больнице.

Заметив, что я мгновенно поникла, он спросил, в чём дело.

- Самое страшное для меня сейчас - это остаться одной. Одиночество станет для меня му́кой, а не отдыхом.

- Возьми с собой Свету, скажи, что может не волноваться о деньгах.

- Не знаю, согласится ли она...

- Ну так позови и сомнения отпадут.

Дилан не любил гадать, его устраивали только конкретные действия, и в этом он напоминал своего отца. Я вообще думаю, что из всех детей Владимира Александровича он больше всех походил на него. Наверное, Седой в молодости был, как Дилан: деятельный, решительный, резкий. Часто, когда мы спорили и ругались, он напоминал, что он и так довольно мягок со мной и что следует быть строже. Но после всего случившегося я вспоминала детство, как далёкий сон, я уже не была ребёнком. При мысли, что жизнь всё больше напоминает войну, я начинала бояться будущего и цепляться за прошлое.

Утром я набрала номер Светы и получила нерешительный отказ. Собственно, она говорила, как будто от кого-то пряталась, а причину отказа я так и не услышала. Возможно, мать была бы против любого нашего общения... Мои руки опустились, я всеми силами старалась подавить истерику.

В обед позвонил Дилан, и мой депрессивный поток вылился на него, он обещал что-нибудь придумать.

Нужно было как-то вернуться к привычной жизни: я начала с генеральной уборки и закончила приготовлением лазаньи и блинов. К возвращению Дилана я уже отдыхала в постели, уставшая от хлопот по дому и лишних мыслей.

Когда-то давно, кажется, в другой жизни в мои обязанности входил уход за огородом, за домашними животными, за домом... Меня рано научили готовить и прибираться, мама любила чистоту и порядок.

Да, мамы мне тоже дико не хватало, но я была страшно обижена на неё за то, что она предала меня. Не понимаю, как можно было принять своего ребёнка за зверя, разве я настолько сильно изменилась?

Я завершила дела, прилегла на несколько минут на диван и погрузилась в тревожные раздумья.

- Диана, ты не спишь?

- Жду тебя.

- Вижу, ты нашла, чем заняться. Умничка! Поужинаем вместе?

- Да, конечно.