Верхом на раторне (ЛП)

Обернувшись, Джейм осмотрела путь, которым пришла. С этой высоты ей открывался вид через деревья-хозяева и рощицу сосен, вниз на луг, где каштановый мерин катался на спине, украшенные бахромой копыта пинали небо. Для него, это, должно быть, рай. Ни раторна, ни винохир видно не было, хотя приступы боли в связи, которой они были теперь объединены, говорили ей, что жеребёнок, хотя бы не ушёл далеко. Вдали за деревьями, растущими у нижней части луга, похоже был разлом, а за ним высокий крутой утёс, увенчанный зарослями деревьев. Она могла слышать отдалённый, глухой рёв воды, бегущей между скалистыми стенами. Могла ли это быть Серебряная? Солнечный свет блестел далеко вверх по её течению, там, где она сливалась с другим, меньшим, но стремительным потоком. Внутри их развилки поднимались нижние предгорья северных Снежных Пиков, униженные в местном диалекте до холмов. За ними виднелись более высокие, более зазубренные горы, включая одну, примерно на том же расстоянии, чьи вершины были укутаны дымом.

Просто замечательно, подумала Джейм. Землетрясения, штормы предвестий, наводнения, а теперь, возможно, вулкан.

Она собиралась спускаться, когда её внимание привлекло что-то на вершине противоположного утёса, лежащего по ту сторону реки. Хоть и почти скрытое листвой, это выглядело как остатки защитной стены, окружавшей разрушенную башню. Она никогда не видела её под таким углом, но всё это казалось тревожно похожим на руины Киторна — что абсолютно не имело смысла. Ближайшим замком на восточном берегу к северу от Тентира была Гора Албан, дом Общины Летописцев, но тогда, прямо здесь неподалеку, должна была располагаться западнобережная крепость Яран, Валантир, а тут не было никаких её признаков.

Затем она вспомнила, что укрепления Заречья изначально стояли парами, построенные древними королевствами Башти и Хатир, чтобы наблюдать друг за другом через Серебряную. С тех пор многие из них полностью исчезли, их разобрали до основания и использовали камни на восстановление и реконструкцию близлежащих замков кенцир. По крайней мере, так было с башней напротив Тентира. Вполне возможно, что это её руины, хотя тогда она находилась гораздо ближе к училищу, чем полагала. Однако, лучше уж это, чем оказаться напротив Киторна, на земле мерикит, всего за несколько дней до летнего солнцестояния.

— В любом случае, — сказала она Журу, когда они отправились вниз, назад в свой лагерь, — мы немного достигнем, если начнём бегать туда и сюда как ошпаренные, а я не смогу никуда деться, пока не решу все вопросы с этим чёртовым раторном.

Жур проигнорировал её, отдав предпочтение блестящему, золотистому жуку, который прогудел у него под носом. Он с треском проглотил его, а потом громко выразил своё отвращение. На вкус тот оказался ужасным. В эту ночь ни он, ни Джейм не испытывали никакой тяги к еде.

Несколько позже Джейм пробудило что-то, что возможно было недовольным урчанием её пустого желудка. Сейчас не может быть слишком поздно, думала она, только на половину проснувшись, глядя вверх, на вздувшуюся горбом луну, которая скоро станет полной. Точно ко времени солнцестояния. Странно. В Ратиллиене существовала некоторая взаимосвязь между полной луной и самым долгим днём? Нужно спросить Кирен или Индекса, сонно подумала она.

Однако, прежде чем она снова погрузилась в сон, какие-то лёгкие изменения в перезвоне ручья заставили её прищуриться.

В нём купался мужчина. Джейм сначала подумала, что это Киндри, но только из-за длинных белых волос — несомненно слишком длинных, свободно свисающих до талии, прилипших к плечам и спине незнакомца. Лунный свет превратил всё его тело в мерцающий алебастр, кроме тех мест, где синие тени прослеживали жгуты мышц и следы старых шрамов. Он зачерпнул воды и плеснул в лицо. Она, мерцая, потекла вниз, по твёрдым линиям его груди, живота и поясницы.

С каких это пор мне снятся голые мужчины? Подумала Джейм. Ну хорошо. С Тиммона. И Тори. Но кто это такой? Трое, я не сплю… так ведь?

Незнакомец побрёл к берегу. Он едва ли издал хоть звук, ни когда шёл по гальке на берегу, ни когда вытирал себя пучками травы, ни когда скользнул обратно в свой сильно поношенный охотничий кожаный костюм.