Верхом на Сером

– Пойдем, стоит поторопиться, после наступления сумерек дверь ни одного дома в деревне уже не откроют, – предупредил Римдал.

Сашка сбежала с холма, раскинув руки, стремясь ощутить ладонями ласковые прикосновения высоких луговых трав.

– Помни, ты – моя внучка. В разговоры не мешайся и держи ушки на макушке, – дал последнее наставление Римдал, прежде чем постучать в окошко крайнего дома.

На стук из-за двери выглянула дородная женщина. Рукава ее простого платья были закатаны до локтя, открывая запачканные мукой большие руки, а за подол крепко уцепились трое чумазых ребятишек. Она окинула путников хмурым взглядом.

– Чего?

– Мы бедные странники, пусти переночевать, хозяюшка, – примирительно сказал Римдал.

– И самим тесно, семья большая, – отрезала селянка.

– Мы с внучкой в уголке притулимся, никого не стесним. Кстати, Тобиас шлет вам сердечный привет.

Женщина изменилась в лице, быстрым взглядом окинула окрестные холмы и посторонилась, впуская их в дом. Муж и старшие сыновья селянки уже вернулись с поля, и Римдала пригласили за стол. Сашку дети затащили в свой закуток, чтобы похвастаться сокровищами: перламутровыми двустворчатыми раковинами, найденными на речном мелководье, разноцветными камушками и старой жестянкой, в которой хранилась почти истлевшая страница книги с изящной рукописной вязью и миниатюрой. На ней была изображена прекрасная дева, которая расчесывала гребнем золотые волосы, сидя над обрывом у реки.

– Что здесь написано? Ты умеешь читать? – спросила она у старшей девочки.

Та испуганно посмотрела на нее и быстро оглянулась на мать.

– Нет, никто из моих детей, слава премудрой заботе Верховного Правителя, грамоте не обучен, – поспешно отрезала та.

Сашка заметила, как Римдал грустно покачал головой.

Возясь с малышней, девочка чутко прислушивалась к разговору за столом. Только ничего разобрать было невозможно: взрослые словно дурачились, выдавая одну заковыристую загадку за другой. Головы их сдвинулись над столом, а беседа велась едва слышным шепотком.

– Сокол гнездо свил да птенцов выводит. Но лето уж на убыль пошло, каждый день на счету, успеет ли поднять их на крыло? – спрашивал хозяин.

– Зерно уродится – и птицы высоко летать станут, – отвечал старик.

– Урожай-то хорош, только повадились вороны его клевать, – вставил хозяин.

– Сыновья у тебя крепкие, неужто оборониться не в силах?

– Да боюсь, как бы им вороны глаза не выклевали, – ответил хозяин.

Закончив трапезу, глава семьи набил трубку, расположившись у тлеющего очага, а хозяйка принесла детям ржаной хлеб и теплое молоко. Быстро умяв нехитрый ужин, они тесным кружком расселись на полу у ног Римдала, задумчиво смотревшего в догорающие угли.

– Что, детки, рассказать вам предание про стародавние времена? – спросил старик.

– Да! Да! – наперебой закричали дети, словно только и ждали этого вопроса.

И странник начал повествование:

– Давным-давно, в те далекие времена, когда народы еще не вели летописей, а передавали сказания из уст в уста, в одном селении, стоящем на обочине большой торговой дороги, в семье настолько бедной, что хлеб пекли только по праздникам, появился на свет мальчик. Повитуха, взглянув на хилого сморщенного младенца, лишь горестно покачала головой и плюнула в угол, чтобы отогнать злых духов. Впрочем, против ее ожиданий, заморыш цепко ухватился за жизнь и к семи годам вырос в неказистого, но смышленого и шустрого мальчугана. Правда, был он нелюдимым и со сверстниками дружбы не водил. Деревенские мальчишки высмеивали и шпыняли его почем зря. Милее всего его сердцу было убежать из бедной лачуги, забраться на край высокого обрыва над рекой и грезить о великих подвигах и несметном богатстве.

Однажды с ветки дикой яблони, в тени которой он прилег в знойный полдень, упало и подкатилось прямо к его ногам спелое яблоко. И было оно столь соблазнительно на вид – золотистое, с румяным бочком и душистым ароматом, что мальчик тут же схватил его и жадно поднес к губам. Но когда зубы вонзились в сочную мякоть, он ощутил во рту лишь горечь и затхлость: яблоко оказалось изъедено червоточиной. Со злостью он отшвырнул его в сторону и вдруг заметил, как в надкушенном плоде извивается червячок. Преодолев брезгливость, он с любопытством склонился над яблоком и стал его разглядывать. И вдруг червячок вытянулся, как стрелка часов, и начал медленно раскачиваться из стороны в сторону.

– Ты призван править миром, – произнес странный голос, глухой и тихий, словно он доносился из-под земли. Мальчик в изумлении оглянулся по сторонам, пытаясь понять, кто разыграл с ним злую шутку, но вокруг не было ни одной живой души.

– Это я, да приглядись же повнимательнее, я прямо перед тобой, – требовательно взывал голос.

Все еще не веря своим глазам, мальчик медленно протянул руку, поднял яблоко и поднес его к глазам. Червяк все так же продолжал раскачиваться, немыслимым образом удерживая равновесие на самом кончике хвоста.