Верхом на «Титанике»

Лева без спроса схватил мои сигареты, абсолютно не стесняясь закурил и нахмурился.

– Встретился на моем пути один подонок, втянул меня в спор, все шло к моей победе, а потом он все так вывернул! На кону квартира стояла!

– Чья?

– Бабкина.

– Ты проиграл Варварину жилплощадь?

– Всего на неделю, – возмутился парень, – там даже ремонт не начали! Ровнехонько через семь дней назад отспорил! А бабка вой подняла!

– Как же люди могли у Варвары квартиру отобрать? Она ведь на нее записана, не на тебя.

Лева с легким презрением взглянул на меня.

– Ваня, ты бутон душистых прерий, садовая земляника, ничего о настоящей жизни не слышал! Пришли к Варьке трое, ноги на стол положили и объяснили: «Бабусек! Уговор дороже денег. Сматывай удочки, или Леву убьем, тебе его уши пришлем». И че ей оставалось делать?

– Ждать посылку с ушами, – ответил я.

Лева хмыкнул.

– Не, Варька не такая! Она на все согласилась, бумаги подписала, только потом зудеть начала. Вот характер противный, ведь я сказал: «Спокуха! Ща все назад верну». Нет, загудела, занудила, заплакала… Ваще все нервы мне извела. «Левушка, детка, где нам теперь жить? Бомжи мы убогие». Тьфу! Отспорил же назад! Все-таки у баб мерзкая привычка мозг пилить, скажи, Вань?

Я подавил острое желание сообщить Леве все, что про него думаю. Наверное, и в Испании он натворил беды, раз мать и отчим спешно вернули это сокровище в Россию.

– Знаешь, Лева, – сказал я, – хочу предупредить тебя сразу: Нора не Варвара, она тебя выручать не станет.

– А и не надо, – фыркнул юноша, – во, я теперь по гостям пойду.

– Не смей!

– Почему?

– Эти люди великолепно меня знают!

– Так звали не тебя, – парировал негодяй, – какое право ты имеешь запрещать другому человеку общаться? Я че, в тюрьме сижу?

Если бы в этот момент машина не въезжала во двор дома Норы, я бы непременно высадил мерзавца посередине дороги.

– Не злись, Вава, – с явной издевкой заявил Лев, выходя из салона, – все о'кей! Не мешай мне денежку зарабатывать!

Я молча двинулся к подъезду.

– Эй, Вава, погоди! – закричал Лева.

– Для вас, милостивый государь, я Иван Павлович.

– Не дуйся.

– И не думал дуться, – пожал я плечами, – злиться можно только на близкого человека.

– Нам еще долго вместе жить, – вдруг заявил Лева, – лучше сразу наладить отношения.

– Почему долго? – оторопел я. – Мне неделя не кажется бесконечным сроком.

– А кто сказал про семь дней? – изумился в свою очередь Лева.

– Варвара написала, что ты задержишься у Норы на время ее отъезда в Барселону.

– Она че, прямо так и написала: неделя?

– Насколько я помню, нет!

– Почему же ты решил, что я отчалю в воскресенье? Бабка отвалила на более длительный срок.

– На какой? – забыв о приличиях, полюбопытствовал я. – Назови дату возвращения Варвары.

– Пятое сентября!

– Но оно уже миновало!

– Так следующего года, – усмехнулся Лева, – неужели ты не в курсе, что через двенадцать месяцев еще одно пятое сентября настанет?

Я постарался не измениться в лице и начал отпирать замок в квартиру. Целый год жить вместе с Левой? Интересно, Нора в курсе предполагаемого счастья?

– Значит, по рукам, Вава, – издевательски подытожил Лева, – давай дружить. Кстати, Вава – совсем неплохое имечко, мне нравится, тебе оно идет. Спорим, ты скоро начнешь на него откликаться? На кону сто евро! Кстати, как тебе еврики?

– В каком смысле? – холодно спросил я, снимая ботинки.

– По качеству банкнот.

– Вполне симпатичные.

– На конфетные фантики похожи, – захихикал Лева, – несерьезно выглядят.

– Главное для денег не красота, а покупательная способность, – хмыкнул я, – вон на столике календарь лежит, глянцевый, симпатичный, с отличной фотографией, но на него ничего приобрести нельзя.

– Похоже, евро легко подделать можно, – протянул Лева.

– Маловероятно.

– В два счета!

– Глупости. Купюры отлично защищены.

– Ха! Элементарно! Спорим, что я забацаю такой самострок, что ни один контроль не придерется!

– Лева! Ты идиот! Подделка казначейских билетов во всех государствах считается наитягчайшим преступлением!

– Ерунда, Вава, – снисходительно начал Лева, но я не дал хаму закончить.

– Еще раз напоминаю: меня зовут Иван Павлович! Ты находишься в чужом доме, изволь уважать его хозяев.

– Фу-ты ну-ты! Где ж хозяин? Живешь в лакеях, барыне ботинки чистишь, – оскалился Лева, – у меня тут прав побольше, как ты верно заметил, я являюсь гостем. Поэтому ты сейчас мне чай принесешь! Варька с Норой всю жизнь дружат, а я любимый внук, не камердинер, как некоторые! Спорим, Нора тебя вон выпрет? А меня навсегда тут оставит и наследником сделает?

Я потерял дар речи.

– Ваня, – раздался Норин голос, – иди сюда скорей.

Я сделал пару шагов в направлении кабинета.

– Иван Павлович, – тихо сказал мне в спину Лева, – не след нам ругаться. Давай помиримся!

Я машинально обернулся и не сдержал улыбки. Лева стоял, вытянув вперед правую руку, мизинец был согнут, и весь вид парня свидетельствовал о глубоком раскаянии.

– Ну, – проблеял он и начал сгибать и разгибать палец, – мирись, мирись, мирись и больше не дерись. А если станешь драться, я буду кусаться!

Детская скороговорка подействовала на меня как елей, обида испарилась.