Верхом на звезде

Мы с Лёхой встали, а Шурик остался сидеть. В этот особенный день к нему никто не прицепился, мол, молодой человек, как же вам не стыдно? И даже контролёры, не пропускавшие ни одного автобуса с безбилетниками за реку (а талонов мы тогда не пробивали), даже контролёры – и те махнули водителю рукой в сторону музучилища, мол, едьте, не задерживаем. Автобус проехал над Свислочью, повернул на проспект Машерова и высадил нас по ту сторону Комсомольского озера. Мы перешли проспект, поплутали между двухэтажными сталинками и наконец вышли к училищу.

По дороге Шурик рассказал, что у него и у Кости совпал день первого экзамена. Это очень встревожило Лёху, который должен был поступать вместе с Костей. Вот тебе и мечта о БГУ. Нужно было как-то связаться с Костей.

Музыкальное училище стоит на пересечении улиц Гастелло и Грибоедова. Место очень тихое, если не считать звуков оркестровой ямы, которые льются из открытых окон, однако это вроде как подчёркивает тишину. В двух шагах находится городской наркодиспансер, куда при желании можно поставить на учёт большинство учеников и наверняка нескольких преподавателей. Дальше по Грибоедова за разросшимися деревьями уже тогда начинали строить мечеть. Стройка велась на месте старого татарского кладбища, где и теперь можно наткнуться на надгробные камни с арабским шрифтом.

Если же пройти дворами, можно набрести на остановку электричек «Радиаторный». Тут недалеко одноимённый завод, на котором Вадим с Лёхой отработают в своё время несколько дней. Лёхины светлые ресницы будут покрываться копотью, словно он пользуется косметикой. Однако это будет ещё через год-два, про это, пожалуй, я не успею рассказать. Вообще же можно с лёгкостью жить где-нибудь в Заславле и ездить в училище на электричке. Я таких учеников не знаю, однако знал много людей, которые выходили на «Радиаторном» и шли на работу. Прямо как в большом городе. Также в районе училища находится гастроном «Азарэнне», а около него переход со знаком «Слепые пешеходы».

Шурик пошёл разбираться с очередью на экзамен, а Лёха – искать телефонную карточку, нужно было связаться с Костей. Я остался на крыльце под скульптурой чувака с арфой и рассматривал толпу абитуриентов и их родителей. Они курили, ходили взад-вперёд, стояли группками и о чём-то разговаривали. Чей-то младший брат весело лавировал-лавировал, да не вылавировал между стоящими.

– Лёша, не кричи, – успокаивала его мамаша.

Несколько окон училища были открыты. Оттуда, как я уже говорил, были слышны звуки оркестровой ямы. По-моему, был июнь, было тепло, и на небе ни облачка, правда. Отличный день.

Вскоре вернулся Лёха. Он подошёл с девочкой, которую представил как Дашу из Жодино. Именно она выручила его с телефонной карточкой, он дозвонился до Костиных родителей и с облегчением узнал, что сегодня в БГУ консультация, а экзамен завтра. Волосы Даши были так черны, что чернее ничего и быть не может; браслеты Даши были из скрепок мелких; бусы Даши – из скрепок крупных. Я думаю, ей было лет 15, ну не больше 16. Она протянула нам сигареты со словами «что естественно, то не безобразно».

Подошёл Шурик и сообщил, что будет играть одним из последних. И я решил, что успею съездить по делам Криса Мартина: надо было получить денежный перевод, оформить приглашение и отослать его в Брюссель.

14

Я вернулся на проспект Машерова как раз, когда к остановке подъезжал 91-й автобус. На нём было написано «Маршрут высокой культуры». Веснянка – Пионерская – Дипгородок (оттянутый разворот) – проспект Машерова – Немига – Максима Богдановича – Веры Хоружей – Куйбышева – Беды – Некрасова – Якуба Коласа – Калинина – Франциска Скорины – Филимонова – АС Московская.

Я сел на Гвардейской ул., проехал Юбилейную г-цу, Алесю маг., и вышел на Немиге ст. м.

Почти всю дорогу никто не заходил, а вот на Немиге мне пришлось пробиваться через толпу пассажиров, которых не очень-то заботило, что мне надо выйти. Моя память проворачивает со мной странную штуку. У меня ощущение, что весь холм к рогатому собору святого духа был в то время заасфальтирован. Такой холм из растрескавшегося асфальта, в щелях которого ветер треплет травку. Я понимаю, что, скорее всего, это была широкая асфальтовая дорога, которая вела наверх к бывшему иезуитскому костёлу, впрочем, не будем погружаться аж в такое прошлое. Глубина погружения не имеет никакого значения. Всё так быстро течёт и так моментально изменяется, что нет никаких фотографических сил остановить мгновение. Ведь между мной пишущим и мной идущим в паспортно-визовую службу какие-нибудь лет десять, а тот я идёт в асфальтовую гору, а я-теперешний смогу пройти уже только по лестницам, на которых пасутся голуби и туристы.