Верховная королева (Туманы Авалона - 2)

- Ты и Ланселет? А вы, часом, не слишком близкая родня? - осведомился Балан и на мгновение призадумался. - Нет, пожалуй, что и нет; Игрейна с Вивианой - сводные сестры, а не родные, а Горлойс с Баном Бенвикском вообще не в родстве. Хотя кое-кто из церковников, пожалуй, сказал бы: в том, что касается брака, приемная родня приравнивается к кровной... ну что ж, Моргейна, с радостью выпью я за ваш союз в день, когда Артур отдаст тебя моему брату и повелит тебе любить его и заботиться о нем как следует, не чета Вивиане. И никому из вас не придется уезжать от двора: ты - любимица королевы, а Ланселет - ближайший друг короля. От души надеюсь, что так оно и выйдет! - Балан задержал на ней взгляд, исполненный дружелюбного участия. - Ты ведь уже в возрасте; Артуру давным-давно пора отдать тебя замуж.

"А с какой стати король должен отдавать меня кому-либо, точно я - его лошадь или пес?" - удивилась про себя Моргейна, но пожала плечами; она слишком долго прожила на Авалоне и теперь то и дело забывала: римляне повсюду ввели в правило, что женщины - лишь собственность своих мужчин. Мир изменился безвозвратно, и бессмысленно бунтовать против того, чего не изменишь.

Вскорости после того Моргейна двинулась назад вдоль огромного пиршественного стола - свадебного подарка от Гвенвифар Артуру. Просторный зал Каэрлеона, при всей его вместительности, оказался слишком мал: в какой-то момент ей пришлось перебираться через скамьи, притиснутые к самой стене, обходя крутой изгиб. Слуги и поварята с дымящимися блюдами и чашами тоже кое-как протискивались боком.

- А не здесь ли Кевин? - воззвал Артур. - Нет? Тогда придется нам попросить спеть Моргейну: я изголодался по арфам и цивилизованной жизни. Вот уж не удивляюсь, что саксы всю свою жизнь проводят в сражениях и войнах: слышал я унылые завывания их певцов и скажу, что дома им сидеть незачем!

Моргейна попросила одного из подручных Кэя принести из ее комнаты арфу. Перелезая через изгиб скамьи, паренек споткнулся и потерял равновесие; но проворный Ланселет, поддержав мальчика и арфу, спас инструмент от неминуемого падения.

- Очень великодушно было со стороны моего тестя послать мне этот огромный круглый пиршественный стол, - нахмурясь, промолвил Артур, - однако во всем Каэрлеоне нет для него зала достаточно вместительного. Когда мы раз и навсегда выдворим саксов из нашей земли, думаю, придется нам построить для этого стола отдельный чертог!

- Значит, не судьба этому чертогу быть построенным, - рассмеялся Кэй. - Сказать: "Когда мы раз и навсегда выдворим саксов" - все равно, что утверждать: "Когда возвратится Иисус", или "Когда заледенеет ад", или "Когда на яблонях Гластонбери земляника созреет".

- Или "когда король Пелинор поймает своего дракона", - хихикнула Мелеас.

- Не следует вам насмехаться над Пелиноровым драконом, - улыбнулся Артур, - ибо ходят слухи, будто чудище видели снова, и король выступил в поход, дабы на сей раз непременно отыскать его и убить; и даже справился у мерлина, не знает ли тот каких-либо заговоров на поимку дракона!

- О да, конечно же, его видели - все равно как тролля на холмах, что под лучами солнца обращается в камень, или стоячие камни, что водят хороводы в ночь полнолуния, - поддразнил Ланселет. - Всегда находятся люди, способные увидеть чего угодно: одним являются святые с чудесами, а другим драконы или древний народ фэйри. Однако в жизни я не встречал ни мужчины, ни женщины, которым и впрямь довелось бы переведаться с драконом либо с фэйри.

И Моргейна поневоле вспомнила тот день на Авалоне, когда, отправившись искать корешки и травы, она забрела в чуждые пределы, и женщину-фэйри, что говорила с нею и просила отдать ей на воспитание ребенка... что же она, Моргейна, такое видела? Или все это - лишь порождение больной фантазии беременной женщины?

- И это говоришь ты - ты, кто воспитывался как Ланселет Озерный? тихо переспросила она. Ланселет обернулся к собеседнице.

- Порою все это кажется мне нереальным, ненастоящим... разве с тобою не так же, сестра?

- Да, так; однако ж порою я ужасно тоскую по Авалону, - отозвалась она.

- Да, вот и я тоже, - промолвил он. С той памятной ночи Артуровой свадьбы Ланселет ни разу, ни словом ни взглядом, не давал Моргейне понять, что когда-либо питал к ней чувства иные, нежели как к подруге детства и приемной сестре. Моргейне казалось, что она давно уже смирилась с этой мукой, но вот она встретила такой неизбывно-ласковый взгляд его темных, прекрасных глаз - и боль пронзила ее с новой силой.

"Рано или поздно все выйдет так, как сказал Балан: мы оба - свободны, сестра короля и его лучший друг..."