Верховное командование 1914–1916 годов в его важнейших решениях

К концу марта в немецкой Главной квартире пришли к прочному убеждению, что западным противникам на ближайшее время не удастся добиться решительных результатов, если бы даже части войск, находящиеся в процессе формирования у Западного фронта, пришлось вновь применить на востоке, дабы на ближайшее время поколебать наступательную энергию русских. Этим верховное командование достигало необычной свободы решений, тем более ценной, что общее положение дел на востоке уже вновь омрачилось.

Турки в начале февраля хотя и достигли Суэцкого канала, но не могли на нем удержаться. Непосредственно после этого английский и французский флоты начали обстрел Дарданелльских укреплений. Первый момент это понималось только как контрмера против Суэцкой операции. Однако скоро выяснилось, что Дарданелльская операция серьезно ставила себе задачу боем открыть Дарданеллы. Отражение этих попыток полностью поглощало ограниченные турецкие средства как людские, так и материальные. Особенно быстрая растрата последних готовила германскому верховному командованию величайшие заботы. Турция не располагала никакими фабриками для производства нужных ей орудий и снарядов. Связь с нею через Румынию тем более становилась трудной, чем более ослабевала сила сопротивления Австро-Венгрии на Карпатах. Подобное же воздействие это обстоятельство оказывало и на поведение Италии.

Переговоры с Италией 1914–1915 годов

В какой степени Генеральный штаб перед началом войны предавался надеждам, что Италия – участник и пожинатель благ Тройственного союза в течение более чем тридцати лет, – в серьезном случае выполнит свои обязанности, об этом можно не распространяться. Если на это и приходилось вообще рассчитывать, то подобные ожидания, главным образом, основывались на утверждениях итальянского начальника Генерального штаба Поллио и посланных им в Германию офицеров Генерального штаба. К сожалению, Поллио за несколько недель перед началом войны внезапно скончался. Надежды, возлагаемые на него и Италию Генеральным штабом, в Германии разделялись, впрочем, не всеми. Открытые берега Италии с ее населенными городами и ее зависимость в продовольственном отношении и в снабжении углем от морского транспорта делали для Италии почти невозможным принять участие в войне в качестве врага Англии. Уже в первые дни войны стало вообще ясно, что об этом не приходится и думать. Италия объявила себя нейтральной. Немедленное вступление Англии в войну достигло одной из своих главнейших целей. Все же опасность перехода Италии на сторону врагов Германии в то время казалась еще невероятной. Только с момента поражения Австро-Венгрии в декабре 1914 года в Сербии и обострения положения на Карпатах – возникли в этом отношении серьезные опасения. Чтобы предупредить их возможное осуществление, германское политическое руководство предложило Австро-Венгрии как можно скорее удовлетворить итальянские притязания. Когда при этом натолкнулись на упорное сопротивление, германское верховное командование попробовало поддержать предложение. Командование прибегло при этом ко всем средствам, имевшимся в его распоряжении, и, наконец, после длительных и тягостных переговоров с января по март 1915 года достигло того, что двуединая монархия решилась на необходимые шаги. Последовала ли эта уступка слишком поздно, до сих пор об этом ничего положительного неизвестно. Во всяком случае, сопротивление Австро-Венгрии рекомендуемой территориальной уступке в пользу Италии вполне понятно. Она со своей стороны совершенно справедливо указывала на то, что нельзя, как и свидетельствует большой опыт, уступкой заставить вымогателя замолчать, что, кроме того, всякая уступка вымогательству ввиду непрочного состояния двуединой монархии и позиции Румынии, может принести с собою в дальнейшем сугубые опасности. И все же ни германское политическое руководство, ни немецкое верховное командование не могли отказаться от своего предложения. Убеждение в возможности удержать этим путем Италию от перехода на сторону врагов оставалось после всего, о чем узнали, в прежней силе. Если бы это действительно удалось, не исключалась и возможность добиться позднее более дружественного поворота в поведении Италии. Но если бы это даже и не вышло, то одно уже замедление перехода Италии в стан врагов имело величайший смысл. При напряжении, которое со времени Марнского и Галицийского сражений, а также после неудачного наступления на Сербию неослабно господствовало на всех театрах войны, именно зимой 1914–1915 г., для Центральных монархий было бы до крайности трудно отразить еще нового врага. Только с момента, когда напряжение русского удара было надломлено, явилась возможность найти силы для этой задачи. Также нельзя было без настоятельной нужды отказываться от той связи с внешним миром, которая шла чрез Италию и доставляла нам исключительно важные сырые материалы.