Верховные правители

Ящики шкафа были заполнены альбомами с газетными вырезками о карьере Пола Берри - члена законодательного собрания штата, конгрессмена, губернатора. Ящики стола, со скрипом двигавшиеся по ссохшимся направляющим, содержали пожелтевшие бумаги - черновики речей, официальные письма в легислатуру, личную переписку, достопамятные вещи, остающиеся после внезапной кончины человека.

- Если он взял с собой какие-то бумаги, ключа к их содержанию нет, сказал Стивен.

- Он был не слишком аккуратным человеком.

- Как душеприказчик вы должны просмотреть все его бумаги. Если вы найдете где-то объяснение тому, как он получил этот миллион...

Они продолжили обыск комнаты.

- Вы были его лучшим другом, - сказал Стивен. - Откуда, по-вашему, у него появились эти деньги?

- Я думал об этом, - устало произнес Джонас. - Пол был честным человеком, немного страдавшим болезнью, которую немцы называют Weltverbesserungswahn. Это значит - маниакальное стремление улучшить мир. Он верил в то, что государство может изменить жизнь людей. Поэтому он посвятил себя политике. Он хотел улучшить мир. Глупое занятие.

- Вы не думаете, что он взял взятку?

- Этого я не говорил. Я лишь сказал, что он был честным, а честность - понятие относительное. Мы все честны - до определенного момента. Но в каком-то месте наша способность сопротивляться соблазну заканчивается, верно?

Джонас перестал рыться в ящике и выпрямился.

- Мистер Гиффорд, в годы Депрессии я был ребенком. Я ходил по дорогам в поисках пустых бутылок из-под содовой, которые можно было сдать. За гроши. Я научился уважать деньги. Миллион долларов заслуживают большого уважения.

Стивен подумал о том, как он изменил доклад для Генри Бланкеншипа, чтобы не рисковать своей работой. И смог отнестись с пониманием к цинизму Джонаса Сильвермана - во всяком случае, с некоторой долей понимания.

- Как его жена относится к этому?

- Мэриэн?

Джонас поднял брови.

- Я не уверен в том, что она сознает всю возможную подоплеку. Я пытался подготовить её немного на всякий случай. Моя жизнь была тесно связана с семьей Бэрри. Вы, вероятно, удивитесь, узнав, что когда-то я и Мэриэн были помолвлены. Еще до появления Пола. Он был очень обаятельным человеком. Очень обаятельным. Они исповедовали одну веру. Мэриэн - весьма религиозная женщина.

- Как, по-вашему, она отреагирует, узнав, что муж получил деньги незаконно?

- Ей это покажется... непростительным. Ее совесть не допускает компромиссов - даже ради миллиона долларов.

- Там было меньше миллиона, - сказал Стивен. - Есть соображения по этому поводу?

- Думаю, за годы часть суммы была истрачена таким образом, что отследить это непросто. На мелкие предметы роскоши, хорошие вина, еду, одежду, подарки друзьям, Мэриэн - скромное кольцо с бриллиантом, браслет, шуба. Кажется, я вспоминаю несколько таких вещей. Конечно, это выглядело естественно - такие покупки можно было сделать на губернаторское жалованье. Путешествие, несколько лишних сотен долларов в виде аккредитивов. Эти деньги можно истратить незаметно.

Джонас пожал плечами.

- Проще было положить их на номерной счет в швейцарском банке. Но Пол Берри питал слабость к наличным.

Обыск, произведенный в комнате, не принес результатов. Спускаясь вниз, Стивен ломал голову над одним вопросом: какие бумаги Пол Берри собирал в спешке в последнюю ночь своей жизни?

Мэри Джонсон выбросила кусок мяса в ведро для отходов, сполоснула тарелку и поставила её в посудомоечную машину. Внезапно зазвонил телефон.

- Деймон Джонсон дома?

Она подумала, что доктор Мора хочет справиться о здоровье отца. Но она не узнала этот голос.

- Это его дочь, Мэри.

- Кажется, мы не знакомы, - произнес человек. - Меня зовут Харри МакКаффри.

Сначала эта фамилия ничего ей не сказала, потом она вспомнила. Один из деловых партнеров отца.

- Отец говорил о вас, - сказала она.

- Я не знал, что он серьезно болен, иначе позвонил бы раньше. Как он себя чувствует?

- Сносно. Болей больше нет.

- Это хорошо. Я бы хотел навестить его.

Она заколебалась.

- Когда?

- Прямо сейчас. Я нахожусь неподалеку.

- Хорошо. Я скажу отцу.

Разделавшись с тарелками, она услышала, что перед домом остановился автомобиль. Выглянув из окна, она увидела у тротуара большой блестящий "кадиллак". Она успела вытереть руки к тому моменту, когда зазвонил дверной звонок.

- Я не знал, что он серьезно болен, иначе бы позвонил раньше. Как он себя чувствует?

- Сносно. Болей нет.

- Это хорошо. Я бы хотел навестить его.

Она заколебалась.

- Когда?

- Прямо сейчас. Я нахожусь неподалеку.

- Хорошо. Я скажу отцу.

Она заканчивала возиться с тарелками, когда перед домом остановился автомобиль. Выглянув из окна, Мэри увидела у тротуара длинный блестящий "кадиллак". Она успела вытереть руки к тому моменту, когда зазвонил дверной звонок.

- Мистер МакКаффри?

Ему было около пятидесяти. Выступающий вперед нос и дерзкие черты придавали его лицу надменное выражение.

- Я сказала отцу, и он обрадовался.

Она не сказала, что отец также испытал явное удивление.

- Я попрошу вас не задерживаться надолго. Он ещё слаб.

- Положитесь на меня. Я знаю, как надо обращаться с вашим отцом, Мэри.