Верховный король

_ ~ Ответ записан в «Книге Трех»,— проговорил Даллбен и поднял руку, требуя тишины и заставляя тем самым замолчать и Тарена,— Я не решался говорить тебе о этом прежде. До срока открыть прорицание — значит разрушить его. До этого самого момента, до твоих последних слов я не был уверен, что именно ты выбран для того, чтобы править. Еще вчера я испугался что ошибся, и это не ты.

--И что  же? - подался вперед Тарен.-Может, все-таки «Книга Трех» ошиблась?

-- “Нет, не может ошибаться,—уверенно сказал даллбен. Книга так называется, потому что рассказывает о трех частях нашей жизни: о прошлом, настоящем и будущем. Но она также может быть названа и книгой «рели...». Если тебе не удастся исполнить задуманное Если ты пойдешь по злой тропинке. Если тебя убьют Если ты сделаешь не тот выбор... Тысячи «Если» мой мальчик многие тысячи. «Книга Трех» не скажет тебе больше. Лишь одно говорит она: е с л и. Из всех путей из всех встреч, из всего, что может случиться, только одно становится явью и реальностью. Потому что дела человека, а не слова пророчеств, строят и создают его судьбу.

Я понимаю теперь, почему ты держал в тайне мое происхождение,—задумчиво сказал Тарен.—Но когда-нибудь я смогу узнать эту тайну?

— Я никогда не хранил это в секрете, хотя очень бы желал оставить эту тайну при себе,—ответил Даллбен.— Не могу скрыть от тебя это и сейчас. В давние-предавние времена, когда «Книга Трех» впервые попала мне в руки, увидел, прочел я на ее страницах прорицание. Когда Сыновья Доны будут уезжать из Прайдена Верховным королем станет тот, кто убьет змею, кто обретет и потеряет пылающий меч, кто выберет королевство печали вместо королевства счастья. Эти пророчества были туманными для меня. Но самым туманным было последнее прорицание. Оно толковало о том, что придет править Прайденом не высокородный принц, а тот, чье происхождение и место в жизни неопределенно, неясно.

Даллбен из-под густых своих бровей посмотрел на Тарена.

— Долго я обдумывал эти пророчества, продолжал он —Наконец покинул Каер Даллбен, чтобы отыскать этого будущего короля и ускорить его приход. Много лет я искал, но все, кого я спрашивал, хорошо знали свое место в жизни, будь то пастух или воин, лорд княжества или крестьянин из Коммотов.

Глаза Даллбена затуманились, будто он снова шествовал в своих воспоминаниях по долгим дорогам Праидена.

— Шли годы. Земля рождалась весной, расцветала летом, увядала осенью и замирала зимой,— глухо продолжал он.— Короли возвышались и падалй, войны приходили к миру, и мир приближался к войне. И вот однажды, столько лет назад, сколько лет тебе, разразилась в этой земле ужасная война. Я отчаялся в своем поиске и направил шаги свои в сторону Каер Даллбен. В этот день я должен был пересечь поле, где совсем недавно бушевала битва. Много убитых лежало повсюду. Пали и благородные и простые люди, смерть не пощадила никого. Не избежали ее и женщины и дети.

Даллбен тяжело вздохнул.

— Из соседнего леса донесся пронзительный крик. Ребенок был укрыт среди корней дерева, будто его мать долго искала и наконец нашла самое безопасное место. На пеленках его не было вышито ни имени отца, ни знака рода. Одно было ясно — и отец и мать лежат на поле среди убитых. „

Слушатели боялись дышать. Тишина была такой, что звенело в ушах.

— Передо мной,—медленно проинес Даллбен,—без сомнения, лежал тот, у кого не было положения в жизни неизвестный ребенок неизвестного рода. Я принес младенца с собой в Каер Даллбен. Имя, которое я дал ему, было Тарен.

Тарен буквально впился глазами в старого волшебника.

— Я не мог ничего сказать тебе о твоем происхождении, хотя и очень желал сделать это,— продолжал Даллбен.— Не мог, потому что до сих пор знаю об этом не больше тебя. Моими тайными мыслями я поделился только с двумя людьми. С лордом Гвидионом и Коллом. Пока ты мужал, росли и наши надежды, хотя никогда мы не могли быть уверенными, что ты именно тот младенец, который рожден, чтобы стать Верховным королем Прайдена.

В глазах Даллбена мелькнула едва уловимая улыбка.

— До этого момента, мой мальчик,— сказал он,— ты был нашей надеждой, ожиданием, неясным «возможно».

— То, что было написано, предсказано, стало прошлым,— заметил Гвидион.— А сейчас мы должны сказать друг другу слова прощания.

Настала долгая тишина. Ллиан, чувствуя подавленное настроение барда, нежно его обнюхивала, щекотала усами и терлась о его бок своей громадной головой. Все словно бы замерли. И тогда выступил вперед Глю. Он заговорил первым.

— Я не расставался с этим с тех пор, как был вынужден оставить Мону,— сказал он, вытаскивая из кармана куртки маленький голубой кристалл.—Он напоминает мне о моей пещере и тех великих днях, когда я был великаном. Но по некоторым причинам я больше не желаю ни воспоминаний об этом, ни напоминаний. Вот, возьми его как совсем маленькое напоминание обо мне.— И он вложил кристалл в руку Тарену.