Верховный король

Сквозь туман усталости и боли она смутно почувствовала, как чьи-то челюсти подняли ее с травы. Басовитый голос спросил:

– Ну, Бринах, что ты нам принес на сей раз?

Больше ворона ничего не слышала, не видела, не чувствовала.

Когда Карр опять открыла глаза, то обнаружила, что лежит в мягком гнездышке из тростника посреди залитой солнцем комнаты. Она была еще слаба, но боль ушла. Рану кто-то аккуратно перевязал. Когда ворона попыталась взмахнуть крыльями, ее обхватила пара сильных рук.

– Тихо, тихо, – успокоил ее басовитый голос. – Боюсь, на время тебе придется забыть о небе.

Лицо белобородого человека было морщинистым, бугристым и очень походило на кору древнего дуба в снежном сугробе. Белоснежные седые волосы ниспадали на широкие плечи; голубой драгоценный камень сиял на золотом обруче, охватывающем лоб. Карр без обычной для нее клокочущей болтовни скромно и послушно склонила голову. Никогда прежде не залетала она в эту долину, но сердце ее знало, что это спасительное убежище всегда открыто. Это тайное чувство, присущее всем живым существам Придайна, безошибочно вело ее все последние дни. Теперь ворона твердо знала, что она оказалась в жилище Медвина.

– Давай посмотрим, давай посмотрим, – приговаривал Медвин, сдвигая мохнатые брови и словно бы пытаясь что-то припомнить. – Ты… да… верно… ты Карр, дочь Кадвира. Да, конечно. Извини, что не узнал тебя сразу, но так много вороньих кланов, что я их иногда путаю. Я помню твоего отца еще долговязым птенцом. – Медвин улыбнулся давним воспоминаниям. – Плутишка частенько навещал меня. То починить сломанное крыло, то вправить вывихнутую ножку. У него одна неприятность набегала на другую.

Медвин притворно-строго поглядел на Карр и продолжил:

– Надеюсь, ты не так непоседлива, как он. Я уже много наслышан о твоей смелости, сметливости и… и некоторой склонности к излишнему озорству. Это дошло до моих ушей, как и то, что ты служишь Помощнику Сторожа Свиньи в Каер Даллбен. Мелинлас его имя, кажется… О нет, прости. Это его конь. Конечно же, Мелинлас, сын Мелингар. А имя Помощника Сторожа Свиньи ускользнуло из моей памяти. Но не важно. Служи ему верно, дочь Кадвира, потому что у него доброе сердце. Он из немногих среди рода человеческого, кому я позволил войти в мою долину. А ты, как я понимаю, встретилась с гвитантами. Впредь будь внимательнее. Небо в эти дни кишит вестниками Арауна. Ты сейчас в безопасности, скоро поправишься и полетишь дальше.

Огромный орел, усевшись на спинке тяжелого стула Медвина, внимательно изучал ворону. Рядом со стариком сидел волк Бринах. Тощий и серый, он вилял хвостом и улыбался вороне. Спустя мгновение в комнату вбежала волчица, поменьше ростом и с белым пятном на груди. Она распласталась на полу рядом со своим супругом.

– А, Бриаваэль, – приветствовал ее Медвин. – Ты пришла поздороваться с нашей гостьей? Как и ее отец, она, вероятно, принесла занятную историю, которую мы все не прочь послушать.

И Карр заговорила на вороньем языке, который Медвин, конечно же, понимал. Лицо его по мере рассказа мрачнело все больше и больше. Когда ворона закончила, Медвин некоторое время молчал и хмурился. Бринах беспокойно заскулил.

– Это произошло, – медленно проговорил Медвин. – Я должен был догадаться сам, потому что чувствовал страх, охвативший животных. Они бегут и бегут сюда, смутно ощущая опасность. И все как один толкуют об Охотниках, о вооруженных людях. Теперь я понимаю значение этих новостей. День, которого я страшился, пришел. И все же моя долина не может вместить всех, кто ищет убежища.

Голос Медвина наполнялся силой и уже гудел, как нарастающая буря.

– Роду человеческому угрожает рабство. Диким существам Придайна, зверям и птицам, тоже. В мрачной тени Аннуина песня соловья захлебнется и умрет. Норы барсуков и кротов превратятся в их темницы. Ни один зверь не сможет бродить свободно, ни одна птица не посмеет взлететь ввысь по зову своего сердца. Тех, кого не убьют, постигнет участь гвитантов, которых давным-давно поймали, мучили и сломили, так что эти некогда добрые существа покорились Арауну и стали служить его злобным целям.

Медвин обернулся к орлу:

– Ты, Эдирнион, лети поскорее к горным гнездовьям своих родичей. Попроси их подняться всей неисчислимой стаей, собрать все подвластные им силы. Ты, Бринах, и ты, Бриаваэль, – приказал он, когда волки навострили уши и поднялись, – разнесите тревожный призыв среди ваших собратьев, среди медведей с их мощными лапами, среди остророгих оленей, среди всех лесных жителей, больших и малых.

Медвин поднялся во весь свой рост. Его руки сцепились, как корни деревьев вцепляются в скалистую землю. Ворона молча смотрела на него в благоговейном страхе. Глаза Медвина сверкали, голос гудел, словно ветер в глубинах ущелий.