Верховный маг империи

Вадиус тихо засопел. Покосившись на него, я увидел, как по морщинистой щеке сползает слеза: похоже, царедворец искренне скорбел о смерти своего повелителя. У меня и у самого ком стоял в горле, но в большей степени это было не сожаление о Ридриге – к такому исходу я давно готовился. Я всей душой сочувствовал горю Дарианны. Девушка, еще недавно имевшая семью, осталась круглой сиротой. Кто знает, может быть, и Копыл испытывал те же самые чувства.

Дарианна склонилась перед кроватью так низко, что ее светлые волосы серебряными нитями разметались по полу. Сжавшись, съежившись в жалкий маленький комочек, девушка тихо завыла – страшно, безнадежно, словно умирающее в муках животное. Сквозь этот леденящий сердце звук пробивались бессвязные, невнятные обрывки какого-то слова, которое принцесса повторяла и повторяла, как заклинание. Я прислушался, пытаясь разобрать, что произносит Дарианна, и вздрогнул. «Прости, прости, прости…» – лепетала девушка на каждом вдохе, потом снова начинала тянуть свою жуткую поминальную волчью песню.

Вадиус не обращал никакого внимания на слова ее высочества. Я же не знал, что и думать. Просила ли Дарианна прощения у отца за все грехи прошлого, как это принято делать, расставаясь с умершим? Или за этим крылось что-то еще? Я гнал из сознания навязчивую мысль, костеря себя последними словами за гнусную подозрительность, но ничего не мог с собой поделать. «Прочтите принцессу, барон», – вдруг вспомнились слова лорда Феррли. Я понимал, что поступаю не очень корректно и, поверьте, испытывал самые настоящие муки совести. Но все же решил, что лучше уж наверняка убедиться в невиновности возлюбленной, чем сомневаться в ней. Убедившись, что внимание Копыла сосредоточено на Дарианне, я вышел в астрал. Для этого мне даже не понадобилось обращение к Вселенной – во время лечения императора все антимагические артефакты и заклинания с его опочивальни были сняты. Я скользнул к девушке и со всей осторожностью, на которую был способен, прикоснулся к ее сознанию. Поглощенная своим горем, принцесса даже не вздрогнула. А я окунулся в такой океан боли, что кроме нее ничего не почувствовал. Боль была повсюду, она наполняла все сознание Дарианны, все ее тело, все существо. Боль кричала и вопила, скручивала и терзала разум, превращала девушку в обезумевшее животное, заставляла выть и рычать. Стерты были мысли и чувства, расплавлены инстинкты и ощущения – не осталось ничего. Я попытался продвинуться дальше, обойти боль, но тут меня словно что-то вышибло из сознания Дарианны и насильно вернуло в собственное тело. «Нехорошо, юноша, – услышал я мыслеречь Копыла, – бестактно и бесчеловечно!» Взбешенный маг даже мысленно сумел передать обуревавшее его возмущение. Он гневно уставился мне в глаза, всем своим видом давая понять, что осуждает мой поступок. Пальцы сжались, словно волшебник желал меня придушить, ноздри кривого носа злобно раздувались, только что дым не валил. Я покаянно пожал плечами, показывая, что виноват, конечно, больше не повторю… Пока мы мерились взглядами, наступила тишина, что мы оба осознали не сразу. Когда поняли, обернулись к Дарианне. Девушка стояла перед нами, кружевным платочком вытирая заплаканное лицо.

– Я хочу остаться одна, – твердо произнесла она, – до утра.

– Ваше высочество, вы уверены… – начал Копыл.

– Я должна попрощаться с отцом, – перебила принцесса, – а вы, Вадиус, подготовьте все к завтрашней церемонии коронации. На площади Семи королей, в десять часов утра. Пошлите глашатаев, оповестите народ.

– Но…

– Ступайте, – холодно оборвала Дарианна.

Маг ссутулился еще больше, чем обычно, поклонился и потрусил к двери. Я поплелся следом.

– Рик, – тихо, ласково позвала принцесса.

Я обернулся.

– Спасибо за то, что ты есть, – просто сказала девушка. – Я ценю это, поверь. Скажи, Рик, ты все еще со мной?

– Всегда.

– Тогда ты согласишься занять должность Верховного мага Совета?

У меня от неожиданности отнялся язык. Мне, бастарду, который еще недавно был осужден на смертную казнь и чудом избежал костра, опальному темному магу, вчерашнему врагу империи стать вторым лицом этой самой империи?! Занять пост, на котором так отличился Вериллий? Обрядиться в ненавистные белые одежды? Распоряжаться человеческими судьбами, карать и миловать… Но совсем близко были глаза Дарианны – горестные, печальные и одновременно излучающие свет любви. Я не мог причинить ей своим отказом новую боль. Поэтому просто молча кивнул.

– Спасибо, Рик. Завтра ты будешь со мной рядом. А теперь иди, любимый, оставь меня с моим горем. Все будет завтра…

Я ушел, унося в душе воспоминание о теплом любящем взгляде огромных черных глаз… Задумавшись, едва не наступил на Вадиуса. Копыл стоял посреди коридора и растерянно бормотал себе под нос:

– Подготовьте все к церемонии… а как же это будет выглядеть?.. Бесшабашная девчонка!

– Вы о чем? – поинтересовался я.

Маг некоторое время задумчиво рассматривал меня, беззвучно шевеля губами, затем снизошел до пояснений:

– Корону на голову новоиспеченного императора должен возлагать Верховный маг. Такова традиция.