Верховный ван

– Не вини себя, – сказала Сигги, крепче обняв дочь. – Тебя не должно было там быть. Не место женщине на охоте! Боги пощадили тебя, Ри, сберегли для иного!

Мать заглянула в лицо Ингрид в надежде, что она наконец воспримет её слова. Но Ингрид отвела взгляд.

– Что это? На тебе кровь! Ты цела?

– Это не моя кровь, мама.

– Боги! Пойдём, помоешься и переоденешься!

Они направились на детскую половину через большой зал, стены которого были увешаны щитами и оружием, гобеленами и резными панелями с изображением былых битв. Ингрид засмотрелась на полотно с осадой Харон-Сидиса: кзорги стояли на крепостных стенах, головы у них были волчьими и пасти блестели острыми зубами.

«Он не был зверем», – подумала Ингрид.

Мать настойчиво потянула её за собой, отвлекая от мрачных мыслей. Они вошли в комнату, отгороженную от зала занавесями из шкур. Сигги достала из деревянного сундучка замшевый жилет с меховым воротником, шерстяные чулки и льняное платье с пёстрой кожаной шнуровкой.

Ингрид скинула верхние одежды и принялась стягивать пимы. Прикоснувшись к меху обуви, она вспомнила хижину и вновь подумала о Рейване. Сердце её пронзило миллионами игл.

– И когда ты уже перестанешь бродить по лесам? – запричитала мать. – Ты должна вести себя как женщина, Ри!

Сигги села рядом и взяла в ладони её лицо.

– Замуж тебе пора! – мать осмотрела её худую, но крепкую и жилистую фигуру. – Тебе нужна мужнина ласка!

Ингрид фыркнула, подтянув к себе платье.

– Нет-нет! Сначала мыться! От тебя пахнет как от дикого зверя, девочка моя! – возмутилась Сигги.

Мать взяла грязную одежду Ингрид и рассмотрела её.

– Твои очищения крайне редко приходят! Никуда это не годится! – запричитала вновь она. – Послушай, Ри, когда ты выйдешь замуж и разделишь ложе с мужем, всё наладится. Тебя наполнит любовь. Появятся дети, они станут смыслом твоей жизни! Ты слушаешь меня?

Слова матери всколыхнули в Ингрид сокровенные чувства, которые она испытала в горах к чужому человеку, мужчине. Но признаваться в этом ни себе, ни матери она не хотела.

– Тебе нужно немедленно прекратить бродить по лесам и больше времени проводить с женщинами! Твоё полотно не доткано, а все уже по второму заканчивают.

– Кому нужно это полотно, мама?! У нас полно полотна!

– Ингрид, – устало вздохнула мать, потирая лоб, – пойми, в этих сражениях и на охотах ты ничего не дождёшься: ты не добьёшься отеческой любви.

Ингрид подняла уязвлённый взгляд на мать.

– Но и ты, сидя у очага, не больно-то её добилась.

Глаза Сигги заулыбались, но лицо оставалось сдержанным.

– Ты что, снова в бремени, мама?

Сигги кивнула, протягивая дочери мокрую тряпицу. Ингрид, нахохлившись, принялась отирать лицо и шею.

– Где же твой отец?

– Наверное, возится с мёртвым троллем, – буркнула Ингрид.

– Вы убили тролля?! – удивилась Сигги, подав дочери платье. – Не к добру это…

В зале послышались тяжёлые шаги. Ингрид узнала отца.

– Жена, – позвал Ингвар из-за занавеси. – Ты там?

– Мы здесь, милый, – ответила Сигги и подалась к мужу.

Глаза её наполнились нежностью при виде Ингвара, и она не могла больше издать ни звука стиснутым от любви горлом. Ван положил ладонь на её живот и легонько поцеловал её в лоб.

– Ингвар! – раздался громкий голос с порога, прерывая редкую ласку отца, обращённую к матери.

– Лютый! Ты вернулся?! – Отец улыбнулся в усы и вышел навстречу гостю.

– Да, галинорец приехал ещё вчера, – ответила мать, и счастье на её лице сменилось неприязнью.

Отец сошёлся в объятиях с крепким высокорослым воином, пышная чёрная борода которого была заплетена в две косы. Они уселись за стол в большом зале.

– Проклятье, Ингвар! Известия о несчастье полстраны всколыхнули, – сказал галинорец. – Как узнал, я сразу заспешил домой.

Мать потянула Ингрид к очагу.

– Торвальда больше нет, но дочь твоя жива! – вновь донеслись до Ингрид обрывки фраз Лютого. – Ты справишься с потерями!

Мать сунула в руки Ингрид кружки с хмельным мёдом и блюдо с запечённым мясом, повелев подать отцу.

– Здравствуй, Ри! – шумно вздохнул Лютый, раздув ноздри, и оглядел Ингрид с ног до головы.

Встретив его насмешливый взгляд, она задрожала и опустила глаза, сглотнув. «Лучше я пойду на алтарь к богам, чем попрошусь к нему в воины».

Лютый вызывал у неё бешеный страх. Он пришёл к ним в дом несколько лет назад: огромный, меднокожий и испещрённый шрамами. Он искал убежища от набульского царя и не знал ни слова по-рисски. А теперь сделался отцу самым близким соратником, взял в жёны дочь вана Колбьорна и слыл лучшим воином Нордхейма.

– Здравствуй, Лютый, – тихо ответила она на приветствие, поставила на стол блюда и спешно попятилась к матери.

Сев на скамью возле горящей чаши, Ингрид прислушалась к разговору.

– Как прошла ваша охота? – спросил отец у соратника.

– Десять варгов, – ответил Лютый. – Но ни одной шкуры не привёз. Спешил к тебе.

– А мы убили тролля, – довольно произнёс отец. – И теперь мне нужна большая жертва, чтобы умилостивить богов.

– Воин? – кивнул воевода.

Ингвар помолчал, а затем рассмеялся.

– Нет, друг, боги слишком многих призвали в эту зиму! Нет…

***