Верлиока

Двухметровый юноша стоял, подняв мяч над головой, в позе стремительного, но оборванного движения. Он напоминал знаменитую статую дискобола, разумеется, если бы скульптору пришло в голову распрямить юношу и поднять ему руки, вложив в них не диск, а мяч. Но еще больше он напоминал своего отца, конечно, если бы тот расстался со своей длинной, седой бородой.

– Значит, котомадядькинцы выиграли бы, если б этого не случилось? спросил Вася Катю Соловьеву.

– Для этого не хватало только двух очков, – ответила она, утирая слезы.

– У меня к вам большая просьба, – сказал Вася. – Может быть, вам удалось бы на некоторое время удержаться от слез. Дело в том, что я совершенно не могу видеть хорошеньких плачущих девушек. Мне хочется погладить их или даже поцеловать, а это неудобно и даже невозможно.

– Вот еще новость, – возразила Ива. – Пожалуйста, немедленно поцелуй и погладь!

– Спасибо, не надо. Я уже не плачу.

– Ты его знала? – показывая на статую, спросил Вася.

– Еще бы не знать! Мы должны были пожениться.

И Катя рассказала. Они познакомились на танцевальной площадке. Слава все говорил: "Куда мне до тебя, я простой шофер, а ты…" Он, между прочим, не простой шофер, а механик на автобазе. Он был капитаном команды, и его даже приглашали в Москву.

– Может быть, ему завидовали?

– Ему-то? Какая же может быть зависть в баскетбольной команде! Это не бокс. Ему вообще никто не завидовал, все любили и в городе, и на работе. Завидовали мне, – прибавила она и покраснела.

Трудно сказать, когда Ива и Катя успели близко познакомиться, но, пока Вася и Кот советовались, что делать, они, уединившись, рассказали друг другу если не все, так уж немало из того, что произошло и происходит в их жизни.

Катя заметила, что ей каждую минуту хочется умереть, а Ива стала горячо убеждать ее, что еще не все потеряно и надеяться никогда не поздно. Кот, поговорив с Васей, сидел то у одной, то у другой на руках и слушал их, снисходительно улыбаясь. Возможно, что он в эту минуту был чем-то похож на знаменитого Чеширского Кота из "Алисы в Стране Чудес".

А тем временем Вася стоял перед статуей из розового туфа и думал. Ведь вернуть жизнь Славе Кочергину – это, без сомнения, было посложнее, чем помочь лодочнику, договорившись с водой. "Розовый туф, из которого строят дома, не вода, – сказал он себе. – И напрасно я стал бы уверять его, что человек и камень – братья. Но все-таки хорошо, что он не превращен в статую из мрамора или гранита. В туфе все-таки есть что-то человеческое. Он мягкий, теплый, его цвет означает надежду. Может быть, он не станет так уж сопротивляться".

Вася сразу понял, что прежде всего надо постараться взглянуть окаменевшему баскетболисту в глаза. Но даже это было не так-то просто! Во-первых, он был на голову выше Васи. Во-вторых, в прыжке он поднял глаза вверх – конечно, чтобы прицелиться и без промаха отправить мяч в корзину.

– Катенька, в музее не найдется стремянки?

Он поднялся на третью, четвертую ступеньку и, оглянувшись, попросил оставить его одного – ему надо было, как он объяснил, собраться… С пятой ступеньки он увидел глаза Славы и поразился: даже круто загнутые длинные ресницы окаменели. "Но глаза, – подумал он, – просят о помощи. И я тебе помогу".

Он поднялся на шестую и седьмую ступеньку и не только увидел глаза, но, заглянув в них, с восторгом почувствовал, что могучая добрая воля вспыхнула в нем и с каждым мгновеньем стала разгораться и разгораться.

– Ты снова станешь человеком, – сказал он, не узнавая своего голоса, в котором зазвучала и властная, и страстная нота. – Потому что ты без вины виноват. Потому что справедливость есть на земле. Потому что мера всему душа. Потому что я жалею тебя, а жалость давно породнилась с любовью. Потому что статуи из мрамора и гранита уже оживали в произведениях великих поэтов, а ведь мягкий туф даже нельзя сравнить с мрамором или гранитом. Конечно, я самый обыкновенный человек, мне восемнадцать лет, я только что окончил среднюю школу. Но мне выпал счастливый жребий стать волшебником, а раз это случилось, было бы странно, не правда ли, не помогать людям, попавшим в беду?

Оттенок согласия мелькнул в остановившихся глазах – или это только померещилось Васе?

– Еще недавно это было только забавой. Но однажды мне удалось спасти человека, которого ожидала неизбежная смерть, и это заставило меня – уже не в первый раз – серьезно задуматься о себе. Сейчас я расскажу тебе своими словами стихотворение. Его написала девушка, которую я люблю. Это не заклинание. Это пароль, на который я прошу тебя отозваться.