Вермахт против евреев. Война на уничтожение

Только немецкий историк Ганс фон Краннхальс в специальной работе рассмотрел роль учреждений сухопутных войск в уничтожении польских евреев в генерал-губернаторстве. Он сделал вывод о том, что геноцид евреев был делом рук карательных органов режима, а военные руководители в генерал-губернаторстве предприняли безуспешную попытку «воспротивиться этому преступлению».[3] Другой немецкий исследователь, Ганс Умбрайт, изучил политику немецких военных властей во Франции и выяснил, что военная администрация создавала юридические условия для действий гестапо против евреев, а также оказывала практическую помощь в «мировоззренческой борьбе», которая была поручена службе безопасности (СД) и полиции безопасности. Ариизация собственности евреев осуществлялась почти исключительно органами военной администрации. Без ее помощи «окончательное решение» во Франции не было бы осуществлено в таких масштабах. Умбрайт пришел к убеждению в том, что военный командующий, офицеры и чиновники его штаба знали о судьбе депортированных ими евреев, но ничего не предприняли для их защиты, в то время как в других случаях они не боялись становиться в оппозицию Гитлеру и исполнителям его преступных приказов.[4]

Военные историки ФРГ Манфред Мессершмидт и Клаус-Юрген Мюллер заложили методологические основы дальнейших исследований, разработав концепцию «частичной идентичности целей» офицерского корпуса вермахта и верхушки нацистской партии. Согласно этой концепции установление гитлеровского режима стало возможным только благодаря поддержке рейхсвера. Основой сотрудничества вооруженных сил с новым режимом стало совпадение многих целей офицерского корпуса и верхушки нацистского движения. В союзе консервативных сил Германии с Гитлером армия занимала особое место как организованный и вооруженный инструмент власти. Главной целью офицерского корпуса в Третьем рейхе было сохранение и упрочение своей профессиональной, социальной и политической исключительности, укрепление своего положения как элиты немецкого общества. Фюрер, подчиняя вермахт своей воле, непреднамеренно приспосабливал его к требованиям современного индустриального общества, модернизировал его, уничтожив средневековые (сословные) ограничения и лишив армию руководящей роли в общественной и политической жизни. Ради сохранения монополии армии на оружие военное руководство было вынуждено не словом, а делом доказать свою лояльность Гитлеру. Постепенные уступки: проникновение в армию нацистского мировоззрения, ухудшение деятельности католической и протестантской церквей в войсках, вмешательство партийных инстанций в сферу военной компетенции, увольнение неугодных генералов и т. д. – превращали вермахт в послушный инструмент диктатуры.[5]

Однако на этом, первом этапе изучения роли германской армии в уничтожении европейских евреев на страницах исторической и общественно-политической периодики доминировала легенда о «чистом вермахте», согласно которой вооруженные силы негативно относились к нацистской партии и ее охранным отрядам (СС), саботировали преступные приказы Гитлера, генералитет ничего не знал о преступлениях карательных органов режима или не мог помешать совершению этих преступлений.

Второй этап изучения роли вермахта в убийстве европейских евреев (70-е – первая половина 80-х гг.) отличался в ФРГ падением интереса к исследованию так называемого Холокоста и других нацистских преступлений. В то же время на роль одного из центров изучения преступлений вермахта выдвинулось Военно-историческое исследовательское ведомство ФРГ. Работавшие в нем специалисты Вильгельм Краузник и Ганс Генрих Вильгельм создали классический труд о сотрудничестве армии и оперативных групп СД на советской территории в 1941–1942 гг. Авторы убедительно доказали, что воинские части и учреждения действовали совместно с опергруппами не только из-за слабости или беспомощности офицерского корпуса перед лицом неприкрытых злодеяний в тылу сражающихся войск, но и прежде всего потому, что солдаты и офицеры восприняли нацистскую идеологию и политические установки НСДАП. Если в период польской кампании еще имели место отдельные протесты генералов против бесчинств нацистских карательных органов, то накануне нападения на СССР сформировалось общее для партийного и военного руководства убеждение в том, что против Советского Союза надо вести расовую и мировоззренческую войну – «крестовый поход» против евреев-большевиков. Отдельные военнослужащие и целые воинские подразделения по собственной инициативе принимали участие в убийствах советских евреев, генералы сами настаивали на безжалостных действиях оперативных групп и позволяли карателям превышать свои полномочия. В результате в ходе войны против Советского Союза германские сухопутные войска превратились в соучастника гитлеровской программы и политики уничтожения.[6]