Вернадский

Может быть, эффективнее стали поиски и разведка полезных ископаемых? И тут данная гипотеза бесплодна. А без неё советские геологи в тяжелейших природных и экономических условиях открыли тысячи богатейших месторождений разнообразных полезных ископаемых.

Пробуренная в СССР Кольская сверхглубокая скважина, рекордная по глубине, не подтвердила предварительного прогноза строения земной коры, основанного на геофизических параметрах. Однако геофизики предпочли на это не обращать внимания.

Теоретически тектоника плит представляет некоторый интерес как одна из точек зрения. А её преподносят как доказанную теорию, не считаясь с тем, что она в корне противоречит учению Вернадского о биосфере, которое исходит из признания ведущего значения живого вещества и лучистой солнечной энергии в геологических процессах.

Некогда одни геологи полагали, что земная кора меняется в основном под действием глубинных сил планеты, другие отдавали предпочтение внешним факторам (Солнце, вода, живые организмы). От имени римских богов их называли плутонистами и нептунистами. Вернадский был, можно сказать, нептунистом. Верность такой позиции подтверждает энергетический баланс планеты: поток тепла из глубоких недр в сотни раз меньше, чем количество энергии, поступающей на земную поверхность от Солнца.

А как же вулканы и землетрясения? Это же гигантские выбросы энергии! Однако за год все вулканы и землетрясения Земли вырабатывают десять раз меньше энергии, чем техногенез. Этот объективный показатель поверхностной активности Земли не принят во внимание сторонниками «плитотектоники».

Если геофизическая схема противоречит геохимическому обобщению и концепции биосферы, то следовало бы такую схему если не отбросить, то принципиально переработать. Например, взяв за основу теорию дрейфа материков А. Вегенера. Хотя в таком случае примитивной модели не получается (так мне объяснили два математика, академики РАН).

На континентах хорошо развиты три слоя коры — осадочный, гранитный и базальтовый, а в океанах — почти сплошь базальтовый, перекрытый незначительными по мощности осадками. Одно уже это показывает, что нет оснований объединять в пределах одной литосферной плиты кору континентального и океанического типа, которые в геологической истории развивались по-разному.

Вернадский из факта диссимметрии Земли сделал вывод: биосфера действует не как механическая, а как органическая система. Каменная оболочка осуществляет интенсивный обмен веществ с газовой и водной оболочками, а также с живым веществом, пронизанным солнечной энергией.

И тогда возникает вопрос: что следует считать биосферой?

Казалось бы, ответ давно дан Вернадским: планетная оболочка, охватывающая область активной современной жизни — ныне обитающие на Земле организмы, атмосфера до высоты 10–12 километров, Мировой океан, наземные и часть подземных вод, земная кора до глубины порядка 3 километров.

Такое определение вошло в учебники, словари, энциклопедии. Известный американский ученый Дж. Хатчинсон подчеркнул: «Концепция биосферы, которую мы принимаем сейчас, в основном опирается на идеи Вернадского».

Для познания биосферы оправдан и фундаментален геохимический подход, лежащий в основе учения биосферы. Но это не истина в последней инстанции, а мнение авторитетного учёного, поддержанное мировым сообществом.

Владимир Иванович создал учение о биосфере, имея в виду текущие земные процессы, происходящие в пределах бытия человечества. Такая точка зрения ограничивает горизонт исследований современными процессами. Это мешает осмыслить особенности земной области жизни в геологических масштабах пространства и времени.

Глобальные круговороты вещества длятся многие миллионы лет. Память о них сохраняет земная кора. Её Вернадский называл «областью былых биосфер». Это понятие тоже вошло в науку. И оно, по моему мнению, не вполне корректное.

…Предвижу усмешку знатоков: мол, пора бы вспомнить басню о слоне и моське. Как можно посягать на великое учение Вернадского о биосфере!

Спору нет, это учение — выдающееся научное достижение. Однако его не следует уподоблять памятнику, на который остаётся только любоваться. Его надо осмысливать творчески.

Верно ли говорить о «былых биосферах»? Разве Биосфера (именно так, с заглавной буквы) как земная оболочка не существовала миллиарды лет? Разве прошлое не является естественной частью её жизни? Разве вся земная кора не динамичная, изменчивая система?

Например, наша память — сгусток прошлого опыта, а без неё мы не можем считаться полноценными людьми. В нашем теле много лет беспрерывно идёт биохимический обмен веществ. Разве корректно, исходя из этого, называть его «областью былых жизней»?

Для каждого вида организмов мы определяем существование, исходя из материалов палеонтологии. По тому же принципу надо определять и пределы области жизни, не замыкая её в узких рамках современности.