Вернадский

Грот просмотрел полученные результаты и решил, что структура исследуемого вещества выяснена. Как реагировал Вернадский на заключение «короля кристаллографии»? Он пишет жене: «Правду сказать, у меня все же есть некоторые сомнения и недоумения».

Странная ситуация: специалист с мировым именем признает работу законченной, а у начинающего ученого остаются сомнения! Хотя затягивать пребывание у Грота Вернадский не хотел. Ведь он одновременно проводил опыты по капиллярности в лаборатории физика Зонке.

Великого Леонардо интересовал сам факт разного подъема воды в пористых веществах. В широкой трубке, например, уровень ниже, чем в узкой.

А если трубки из разных материалов? Будет ли тогда меняться высота капиллярного поднятия?

Эти опыты Вернадский проводил с пластинками — так было проще и убедительнее. Он взял три одинаковые стеклянные пластинки и одну слюдяную. Клал их на воду, а затем, поднимая, измерял силу, с которой они «прилипали» к воде. Измерения повторял многократно.

Оказалось, что пластинки из разного материала «прилипают» к воде по-разному. Это была неожиданность! Доселе физики считали, что подобные явления зависят только от свойств жидкости.

И вновь Вернадский не торопился с выводами, делая дополнительные опыты. Ему представилась возможность сделать научное открытие. О такой удаче можно только мечтать! О своих переживаниях он писал жене:

«Ужасно неприятное у меня чувство — знаешь, я все сомневаюсь теперь, не делал ли я эти 30–40 раз одной и той же ошибки в отсчитывании, и хотя я прекрасно помню, как я несколько раз думал о возможности этого и раз по 6 пересчитывал показания прибора, но все-таки сомнение очень сильно… И вместо удовольствия я испытываю неприятное чувство».

Мысль его летит вперед. Он думает о сути полученного результата — если предположить, что он верен. Ведь тогда получит подтверждение теория атомного строения веществ. «Хотя для меня, — признаётся Вернадский, — атомистическая теория строения материи совсем не кажется доказанной».

Последнее замечание напоминает нам о том, что научные взгляды в ту пору сильно отличались от нынешних. А тот, кто сомневался в атоме XIX века, был подготовлен к признанию сложного атома XX века.

Об этом хорошо сказал Вернадский в 1927 году:

«Может быть, было бы правильно дать «атому» XX века новое название. Это можно было бы сделать без всякого ущерба для научной правды. Наш атом совершенно не похож на материю, которую он образует. Законы, к нему относящиеся, не тождественны с законами образованной им материи. В материи, в ее химических свойствах мы наблюдаем лишь общие, статистические свойства больших совокупностей атомов, которые выявляют в смутной и сложной форме лишь часть — кажущуюся ничтожной — свойств и строения самих атомов.

Новое понятие об атоме, новые научные факты, которые не могут быть введены в схемы физико-химических наук последних столетий, требуют создания новых научных дисциплин, отличных от прежних, изучавших материю — совокупность атомов — под статистическим углом зрения. И мы в XX веке являемся свидетелями расцвета этих новых наук об индивидуальных атомах: физики атомов, радиогеологии, радиохимии и последней появившейся — геохимии».

Одним из основателей геохимии стал Вернадский. А первые в мире лекции по геохимии прочёл в Москве его ученик А. Е. Ферсман в 1912 году.

Научные открытия совершает исследователь, способный находить слабые места в признанных теориях; замечающий недоработки специалистов или ошибки в их рассуждениях; умеющий по-новому, с оригинальной точки зрения взглянуть на, казалось бы, решенные проблемы.

Чтобы увидеть необычное в обычном, понять нечто неведомое, надо самому быть оригинальной личностью, уметь мыслить самостоятельно, не полагаясь на авторитеты и общепризнанные мнения.

Сомневаться в привычных истинах Вернадский научился в юности, во время бесед с Е. М. Короленко. Знание пришло позже. Оно возрастало от года к году. И наконец, достигло такой величины, что в соединении с умением сомневаться позволило молодому ученому подойти к постановке новых научных проблем…

Работая у Грота и Зонке, Вернадский вёл рутинные эксперименты. Зато наедине с собой или делясь своими мыслями с женой он дает волю воображению и ставит вопросы, не решенные наукой: