Вернадский

И впредь он останется верен этому принципу, сообщая не только о современных научных взглядах, но и об их формировании с момента зарождения. Современность — лишь одна плоскость, которая уже завтра может быть преодолена. Надо иметь в виду именно поток научной мысли.

В учебнике «Основы кристаллографии» Вернадский дал отличный очерк развития этой науки. И сделал вывод: некоторые достижения кристаллографии будут все глубже входить в научное мировоззрение, «философское значение этой области физики выступает еще резче и определеннее при систематическом изучении ее конкретных явлений».

Он шел от конкретного к общему, а от общего вновь к частному, обдумывая строение вещества и структуру мирового пространства. Только через три десятилетия он завершит эти исследования.

Работа над историей кристаллографии помогла сформироваться одному из его грандиозных замыслов. Он написал в 1893 году: «У меня выясняется все больше и больше план истории развития человеческого знания». Не просто истории науки. Он мечтает «возможно глубже проникнуть в законы развития сознания в мире».

И этот свой замысел он не оставил, десятилетиями стараясь воплотить его в жизнь. Трудно подыскать более яркие примеры целеустремлённости сразу в нескольких областях знаний. А сомнения так досаждали ему, что он взмолился: «Хоть немного бы веры в свой дух, хотя бы немного самоуверенности!»

Возможно, ему недоставало явной осознанной веры в себя. Но всей силой своей волевой натуры он верил в правильность избранного пути, не переставая работать, познавать новое, отстаивать и развивать свои взгляды.

Надо сразу сказать: законы развития сознания в мире (не совсем ясно — в мире людей или в Мире природы?) ему раскрыть не удалось. До сих пор они остаются на уровне религиозных и философских концепций. В сугубо научном плане их вряд ли можно выразить вообще.

В своих работах Вернадский отдавал предпочтение конкретным научным проблемам. Например, выявил различия между системами минералов и кристаллов. Он отнес к минералам, кроме твердых тел, жидкости и газы. Прочно связал минералогию с химией и геологией. Ввел в практику её преподавания экскурсии, чтобы изучать минералы в природных условиях, а не только в учебных коллекциях.

Тридцатилетний приват-доцент перестроил по-своему две традиционные науки! Вот его признание: «Научное размышление и наблюдение есть наиболее полное и ясное проявление моего духа, и в это время все его стороны напряжены, и в это время сознание… бьет самым сильным темпом».

Удивительно полезной оказалась для него широкая специализация, которую он приобрел отчасти случайно. Докучаев перешел от минералогии и кристаллографии к почвоведению. Вернадский, занимаясь почвоведением, продолжал изучать минералы и кристаллы. Слияние трех течений мысли помогало ему более полно постигать земную природу.

Учение о симметрии было для него проявлением «векового и нерушимого чувства мировой гармонии», равновесия природных процессов. Изучение почв и практическая деятельность привели к новому, более сложному пониманию сути мировой гармонии.

… В Вернадовке он заметил, что молодые дубки, растущие на склоне холма, страдают от пасущегося скота. Чтобы сберечь растения, распорядился окопать их канавами.

Прошел год, другой, и проявились печальные результаты проведенных мер по сохранению «гармонии в природе». Начался размыв почв, канавы превратились в овраги, склон холма был разъеден ими так, что немногие дубки уцелели.

Молодой учёный наглядно убедился: непродуманное вмешательство человека в жизнь природы, даже с наилучшими намерениями, может рано или поздно вызвать негативные последствия. В обращении с природой требуется глубокое проникновение в законы её жизни.

Подобные мысли рождались и угасали в его мозгу, порой не оформляясь окончательно в словесной форме, — более прочувствованные, чем ясно понятые. В дневнике он вновь и вновь осуждает свой дилетантизм, недостатки характера и силы воли.

Лето 1894 года он провёл в Западной Европе, знакомясь с крупными минералогическими музеями, спускался в соляные и свинцово-серебряные шахты, проводил маршруты по гранитным массивам и районам древних вулканов. Изучал минералы некоторых районов, пополнив коллекцию Московского университета.

Однако он далеко не всегда мог научиться новейшим методам исследований и методике преподавания минералогии и кристаллографии. Оказалось, что во многом он идет впереди тех, к кому приехал учиться. Даже П. Грот, поделившийся с ним своими достижениями, к великому удивлению, узнал, что его опередил Вернадский, изложив те же выводы в своем скромном курсе минералогии для медиков.

Свобода личности

Владимир Иванович работал за границей чрезвычайно напряженно. В Германии к нему присоединился на несколько дней один из русских коллег. Вернадский старался ездить и ходить с ним с большими удобствами, чем обыкновенно. Однако спутник не выдержал и должен был сутки отдыхать.

Снова, как всегда от общения с природой, Вернадский ощущает творческий подъем: