Вернадский

Достоинства такой историософии в том, что она учитывает планетное значение науки и техники, а также — и это чрезвычайно важно — имеет возможность опираться на конкретные показатели химической и физической активности техногенеза, использовать количественные объективные данные.

В прогнозах на будущее надо исходить из того, что корень проблем не в науке или религии, не в благих пожеланиях или призывах, а в духовной сущности человека, в смысле или бессмыслице его бытия.

Есть одна жизненная установка, следуя которой можно создать ноосферу: у человека должны быть ограниченные материальные потребности и безграничные — духовные. Этого принципа не на словах, а в своей жизни и деятельности придерживался Владимир Иванович Вернадский.

Эпилог Личность и смысл бытия

… Жизни годы

Прошли недаром, ясен предо мной

Конечный вывод мудрости земной:

Лишь тот достоин жизни и свободы,

Кто каждый день идёт за них на бой!

Говорят, людям свойственны жажда богатства и власти. Богач наслаждается своими материальными возможностями, властитель — своим величием.

Но как бы высоко ни забрался человек — на груду ли накопленного золота или по служебной лестнице, — он обречен оставаться все тем же, не добыв ни лишнего сантиметра роста, ни капли силы, ни грана ума. О чистоте совести и вовсе говорить не приходится.

Как бы ни вознесся он, в цари, короли, олигархи, в президенты ли, останется карликом, подобно крошке Цахесу по имени Циннобер из сказки Гофмана или — помните? — уродцу миллионеру на балу, изображенному острым пером братьев Гонкур.

Не суждено такому человеку испытать подлинное удовлетворение, несмотря ни на какие похвалы и славословия. Если он не лишен здравого ума, то поймет, что почет и уважение — не ему, а его мундиру, кошельку, чинам; будь на его месте любой другой человек, все было бы так же.

Мы говорим «великий Гёте» — и неприметными пигмеями остаются для нас вельможи и государи, у которых служил он. Говорим «гениальный Леонардо», а был он, в сущности, подёнщиком у богатых и знатных особ.

Обычно жаждут богатства и власти люди с комплексом неполноценности при повышенном самолюбии. Они восполняют скудность своего духовного мира за счёт материальных ценностей, званий и должностей. Это может удовлетворить лишь самую убогую личность.

Смерть, однако, уравнивает всех. Как писал Гавриил Державин:

Река времён в своём стремленьи
Уносит все дела людей
И топит в пропасти забвенья
Народы, царства и царей.
А если что и остаётся
Чрез звуки лиры и трубы,
То вечности жерлом пожрётся
И общей не уйдёт судьбы!

Сознание неизбежности смерти оборачивается страданием.

Человек, замкнутый на самого себя, вымаливает у высших сил привилегии очутиться в райских кущах.

«Не зная, для чего ему жить, человек скорее истребит себя, даже если кругом его все будут хлебы… ибо тайна человеческого бытия не в том, чтобы только жить, а в том, для чего жить», — полагал Ф. М. Достоевский. Если так, то современная цивилизация истребит себя, ибо люди утратили смысл жизни и думать о нём не желают.

Природа наделила нас, подобно всем высшим животным, множеством «центров удовольствий», расположенных в коре и подкорке головного мозга (центров боли меньше). Проблема лишь в том, как их возбуждать. Изобилием материальных благ? Удовлетворять свои потребности, как сытое домашнее животное, пребывающее в комфорте? В этом ли смысл жизни человека?

Владимир Вернадский не обременял себя обилием материальных ценностей и не испытывал страха смерти. Для естествоиспытателя, который верит в вечность Жизни, это понятно. А для других?

Выдающийся дирижёр Артуро Тосканини в преклонные годы ответил на вопрос журналиста, думает ли он о смерти: «Смерть? Она мне не интересна». Он продолжал думать о жизни.

Альберт Эйнштейн, когда был тяжело болен, ответил жене физика Макса Борна Гедвиге на вопрос, боится ли он смерти: «Нет, я так слился со всем живым, что мне безразлично, где в этом бесконечном потоке начинается или кончается чьё-либо конкретное существование». Он имел физико-математический склад мышления, и в тот момент ему было тридцать семь лет.

Выходит, есть нечто общее в этом вопросе у людей незаурядного ума, вне зависимости от их знаний, интересов, привычек. Для них вопрос о смысле своей жизни снят: они посвятили её творчеству.

Не так ли осуществляется единство личной сферы разума со всеобщей, присущей Божественной Среде?