Вернадский В.И. Дневник 1938 г

Рассказывают о том, что идут аресты 70 —90-летних стариков, которых не трогали до сих пор. Случай в Череповце, где арестован 90-летний старик, а жена его умерла накануне дня, когда ее пришли арестовывать. Рассказы симптоматичны для впечатления об окружающем.

Кругом мильоны страданий.

Сейчас назначают в квартиры комендантов, связанных с дельцами ГПУ. Нечто вроде того, о чем мне рассказывал в 1936 в Лейпциге Браун, — но тут это грубее и резче.

Был Л.Н. Яснопольский: все говорят о том же — о небывалом терроре и массе ненужных страданий и несправедливостей.

Вся страна измучена, и тут еще недостаток продовольствия и заботы о его получении.

3 марта, утро.

С Комаровым о Личкове. Очевидно, ничего нельзя сделать. Думает, что врачей начнут травить. Поднял дело Клочков — секретарь Горького. О нем слышу всюду отзывы как о первоклассном негодяе. О Сперанском. Оставил Комарову письмо Сперанского.

Комаров считает, что история науки слишком тесно связана с историей философии ( очевидно, опасна). Инстутит Истории Науки и Техники на верхах связывают слишком тесно с Бухариным.

4 марта, днем.

Послал А.Дм. 300 р. Мысль о Б.Л. очень волнует, и в то же время полное бессилие. Все же что-то надо сделать.

Вчера газеты о процессе. Впечатление потрясающее. — В чьих руках власть? И ни малейшей гарантии, что это может быть так просто изжито?

5 марта, утро.

Днем купил сапоги (119 р.) по особому разрешению, хорошие. Маленькая мастерская переполнена главным образом дамами современной служилой и партийной аристократии. Своего рода претензия на роскошь и вкус. Все это убого.

Процесс страшный и странное впечатление. Вероятно, Ежов подстроит Ягоду. Боязнь крестьянства. Партия прогнила. Но страна держится сознанием — при неведении — масс.

6 марта, утро.

Сталин, Молотов, Ворошилов как редакторы «Истории революции» вошли в состав Академии — Института Истории.

Забыл о заседании в Обществе Испытателей Природы в группе истории науки — где я председателем! Вспомнил перед сном! Такие казусы бывали и в молодости — думаю, не старческая забывчивость.

9 марта, утро.

Вчера неладно с сердцем или аортой. Не работал настоящим образом.

Глубокое впечатление от процесса Бухарина и К° на всех и на меня. Заставляет много критически продумать.

Заходила Аня. Думаю, что будет настоящей помощницей.

13 марта, утро.

Сегодня утром встал.

Вчера был В.И. Крыжановский с внучкой — привез новые минералы, полученные Музеем. По-видимому, Минералогический Музей Московского Университета замер. С ним об академиках и членах-корреспондентах по минералогии. У него «кормятся» — коммунисты, от которых он не может отказаться. Даром брошенные деньги.

Президентом Академии Сельскохозяйственных Наук назначен Лысенко. Начинается (продолжается?) гонение на Н.И. Вавилова[47]. Его не включили в семенную контрольную комиссию. Лысенко нервно неуравновешенный человек. Но все же это ученый и интересный, по-моему. Что молодой — хорошо. Но так как он партийный[48] — то властный. Но это жизнь.

Как-то звонили от Комарова — хотели, чтобы я подписался под заявлением академиков. Я лежал, не мог подойти к телефону и сказал, что не зная, что , — не подписываю. Боялся, что вставят . бывало — но не тогда, когда я прямо говорил, а когда меня не было; так раз у Комарова — я ушел много раньше предложения ; был — очевидно, не злостно. Но все же заявление было с душком. Боялся, что появится — но нет («Известия»)[49].

Для меня неприемлемо всякое убийство — и смертная казнь в том числе: твердо и непреклонно. Чем больше жизнь идет, тем больше и яснее .

14 марта, утро.

В связи с только что закончившимся процессом вспоминается время Террора в Ленинграде после убийства Кирова. Все это в процессе смазано. Теперь выясняется, что Ягода знал раньше и, можно сказать, участвовал — допустил, во всяком случае, убийство.

Выбор Кирова совершенно исключительный. Крупный идейный человек — после смерти ни одного плохого отзыва я не слышал, а, наоборот, многое хорошее узнал. Выяснялась: крупная фигура с большим будущим. Говорили перед этим, что Сталин выдвигает его как заместителя или себя или Молотова. Я видел его один раз.

В это время в Петербурге был Ферсман, приехавший для свидания с Кировым: в связи с Хибинами.

Слух об убийстве распространился в городе сейчас же. Говорили, что — партиец видный. С Николаевым мы в Радиевом Институте сталкивались, так как он был важным лицом в районной контрольной комиссии.

Говорили, что сперва прилетел Ягода — затем с экстренным поездом Сталин и Молотов. Сразу было сменено все ГПУ — от низу до верху, приехало новое .