Вернадский

Докучаев, кончив семинарию и духовную академию, поступил в Петербургский университет в те годы, когда все студенты естественного отделения физико-математического факультета получали совершенно одинаковую подготовку. Специальность же у каждого определялась темой зачетного сочинения и одним или двумя дополнительными предметами на последнем курсе. Так что не только агрономом в строгом профессиональном смысле слова он не был, но в такой же мере не был и геологом.

Исследуя по предложению Вольного экономического общества черноземную область, Докучаев обратил внимание на то, что и в девственных степях, и под лесами и под лугами всегда есть природное поверхностное образование, обогащенное растительными остатками, и пришел к заключению, что чернозем образуется в результате совместного действия климата, органической жизни и материнской породы. Это было гениальным открытием.

Изрезав в течение нескольких лет черноземные области по разным направлениям, Докучаев убеждается в тесной зависимости химического состава чернозема от географических факторов и в классическом своем труде «Русский чернозем» дает строго научное определение почвы вообще:

«Почва — это такое естественноисторическое, вполне самостоятельное тело, которое, одевая земную поверхность сплошной пеленой, является продуктом совокупной деятельности сложных почвоообразователей: грунта, климата, растительных и животных организмов, возраста страны, а отчасти и рельефа местности».

Он указывал, что своеобразное тело, которое при этом получается, ни в каком смысле не может рассматриваться как механически рыхлая, измененная верхняя часть подстилающей почву горной породы.

Эта идея не сразу вошла в общее сознание и встретилась со множеством возражений.

В то время, когда Докучаев высказывал свое понимание почвы, правота его не могла быть доказана.

Гораздо позднее, благодаря работам учеников, беззаветно верных идеям учителя, удалось установить, что в составе почв и их химии преобладающую роль играют такие соединения, которые почти вовсе не встречаются в составе и процессах горных пород. Они совсем чужды тем горным породам, с которыми прежняя наука соединяла почвы.

Если в конце концов русское генетическое почвоведение и заняло высокое положение в мировой науке, то этим оно обязано прежде всего и более всего неукротимой энергии самого Докучаева. Он сумел собрать вокруг себя живую и горячую группу молодежи, вызвать интерес к почвенным работам, нашел средства для систематических работ в новом направлении.

Он пропагандировал новое знание, составляя почвенные карты, предлагал агрономические мероприятия, издавал книги и журналы, организовывал музеи и выставки.

На учеников Василий Васильевич влиял всеми сторонами своей личности, сильной и своеобразной. Он не подходил к типу людей, выработанному обезличенным обществом того времени. Нередко его резкая индивидуальность входила в столкновение с окружающей обстановкой. Как человек сильной воли и ясного ума, он подавлял собой многих, с кем имел дело. Но в то же время он умел выслушивать правду, правильно воспринимать резкость возражений от близких ему людей и учеников.

Значение, жизненность идей выясняются не сразу, и тот, кто идет новым путем в науке или искусстве или в любой области жизни, должен быть готовым к сопротивлению среды, должен иметь силы на борьбу с ним, преодоление его.

Докучаев шел новым путем, он был великаном на этом пути и как гений, и как организатор, и как борец.

В поле, у выхода торной породы, с горстью почвы или куском камня в руке Докучаев воскрешал перед слушателями историю происхождения минералов, как будто сам был их создателем.

По складу ума он был одарен совершенно исключительной пластичностью воображения. По немногим деталям представшей перед ним природной картины он схватывал целое и рисовал его в кристаллически чистой, прозрачной форме. Каждый, кто начинал свои наблюдения в поле под его руководством, испытывал чувство удивления и даже какого-то мистического страха, когда при объяснении учителя мертвый и молчаливый рельеф оживал, раскрывая и генезис и характер геологических процессов, совершающихся в его глубинах.

Однако не познания учителя, не его организаторский и педагогический талант более всего привлекали Владимира Ивановича в те годы. Выше всего он ставил в нем то, что Докучаев «вел жизненную, нужную, новую работу, прокладывал в науке новый путь» на глазах своих учеников, которые «перечувствовали и пережили создание нового».

Недели и месяцы, проведенные в студенческие годы о Докучаевым в нижегородских полях и на берегах Волги с их оползнями, обрывами и оврагами, явились высшей школой будущего исследователя и мыслителя.

Именно в это время в полевой записной книжке Вернадского появляется запись:

«Кто знает, может быть, есть законы в распределении минералов, как есть причины возможности образования той или другой реакции именно в этом месте, а не в другом».

Генезис минералов не мог не интересовать Докучаева как почвоведа и геолога. Мысль ученика ему понравилась, он сказал: