Верная

Мама… Такая… сухонькая, тонкая, будто прозрачная. Настолько величественная.

– Привет!

– Ты приехал…

– Я же обещал.

– Сынок…

Она не плачет. Не царское это дело. Она стоит, обняв меня, задрав голову, и смотрит, как на бесценное произведение искусства, до которого она, наконец, дорвалась.

– Постарел.

– А ты – нет. Совершенно!

Она не плачет, а я сейчас не сдержусь. Зарываюсь носом в седые волосы, чтобы не опозориться. Во мне нежности через край. И ненависти. Я никогда не прощу тех, кто отнял у нас все эти годы. И никуда не денусь, пусть и не мечтают, пока не воздам по счетам.

– Ну, что мы стоим на пороге? Давай, проходи. Я на стол накрыла. Достала бутылочку вина… Ты же переночевать останешься?

Оглядываюсь за спину. Туда, где с ноги на ногу переминается Иван. Пусть только попробует меня остановить.

– Да. Конечно. Только придётся рано уехать. Ничего?

– Ничего.

И Женьке придётся как-то эту ночь без меня. А может, оно и к лучшему? Усыпим бдительность сторожевых псов. Чем чёрт не шутит?

Захожу за матерью в дом. Здесь всё, как и раньше. Ничего не изменилось. Ничегошеньки. Можно смело представить, что и не было этих лет. Может, так и стоит поступить, чтобы чуть отпустило мучительное чувство того, что все хорошее осталось в прошлом.

– А наготовила сколько! Три дня, что ли, от плиты не отходила?

– Ай, да какая разница. Присаживайся. Что тебе положить?

Глава 21

Евгения

Вино в бокале красное, словно кровь. Стол ломится от еды – хорошо, что мне не страшны лишние килограммы, не то бы знаменитое кавказское гостеприимство сыграло со мной злую шутку.

– О чём думаешь, красавица? – на мои плечи ложится рука нашего новоиспеченного грузинского партнёра. Это не очень приятно, учитывая то, что он ужасно вспотел, но я мирюсь с происходящим, чтобы никого не обидеть. Тем более – Антона, которого знаю с детства.

– Разве похоже, что я способна хоть на какой-то мыслительный процесс? – сыто улыбаюсь.

– Нет? – смеётся Сванидзе.

– Не-а. Я для этого слишком много съела.

– Ну, Женёк, тебе за двоих пришлось отдуваться. Так что не обессудь.

Открываю один глаз:

– Это ты на моего шефа сейчас намекаешь?

– А то на кого? Как тебе с ним работается? – интересуется Антон, тщательно пережёвывая веточку кинзы.

– Да ничего так. Ты же видел. Умный мужик.

– Угу. И хватка бульдожья, – дует губы Сванидзе. Я откидываю голову и громко смеюсь – настолько смешно это выглядит.

– Тебе ли жаловаться, генацвале! Ты и сам упёрся бараном – цену ни туда, ни сюда.

– Что тут сказать? Актив не очень. Придётся солидно попотеть, чтобы выйти в плюс.

– Кстати об этом… Ты же в своё время имел к этому активу самое непосредственное отношение. Или я что-то путаю?

Сванидзе мрачнеет. Сосредотачивает на мне тяжёлый взгляд из-под чёрных, по-девчоночьи длинных ресниц.

– Нет. Не путаешь. Я работал в команде Макса. Он тогда набрал молодых. Это было модно. Типа, новые люди – новые идеи. Считалось, что мы замутим крутой стартап.

– Воспроизведя бессмысленный и никому не нужный розничный банк? – интересуюсь в лоб. Терять мне нечего. Антон – отличный мужик. Захочет – расскажет. Нет – так нет. Главное, что я сама докопалась до правды.

– Изначально план был другим, – бурчит Сванидзе. – А вышло…

– Давай я облегчу тебе задачу? Расскажу всё, что мне известно, а ты, если захочешь, дополнишь.

– Зачем оно тебе, Жень? Это дело давно уже в прошлом.

– А если я скажу, что не для всех? Ч-чёрт, – приглаживаю волосы. – Если я скажу, что из-за делишек моего брата до сих пор страдают ни в чём неповинные люди?

– Валяй! – фыркает Антон. – Только ты пойми на берегу, что лезть в это себе дороже.

– Я это понимаю, – растираю пальцами лоб, где сконцентрировалась противная ноющая боль. – Успехи Макса, о которых все трубили в те годы, объяснялись банальной махинацией, так? Это ж он продал кредитный портфель санированного СММ-банка? И как я понимаю, продал по номинальной стоимости вместо реальной рыночной, как это принято при работе с проблемными активами? – В ответ на мою речь Сванидзе только лишь пожимает плечами, не подтверждая правдивости моих слов, но и не опровергая их. А мне, собственно, большего и не надо, поэтому я, торопливо прикинув цифры в уме, продолжаю: – Это на сколько? Примерно на триллион дороже реальной стоимости активов?

– Без понятия. Я слился к тому моменту. Дело очень плохо пахло.

– Ну да. Ещё бы… Эта схема позволила Максу высвободить резервы и получить наличные от ЦБ, а Трасту – льготные депозиты в размере ста процентов от номинальной стоимости? Неплохо… – присвистываю.

– Не лезь в это дело, Жень. Ты ж понимаешь. Тут серьёзные люди задействованы.

– Мой отчим? Ну, да… Я всё не могла понять, зачем им Траст превращать в ПИФ, а оказывается, они просто хотят в этой структурной неразберихе похоронить сомнительные операции Макса.