Верная Богу, Царю и Отечеству

Так описывает знакомство матушки Марии с Верой Запеваловой иеромонах Арсений. Они до конца жили вместе, помогая друг другу. После кончины матушки Марии Вера Запевалова жила в русском доме престарелых «Елена». В 1985 году она, как уже было сказано, передала небольшую часть архива Анны Александровны Танеевой иеромонаху Ново-Валаамского монастыря Арсению. Среди бумаг - свидетельство о постриге, около 30 писем от Царской Семьи, 23 из них - от Государыни Александры Феодоровны.191

К сожалению, это не весь архив. Как признался о. Арсений в частной беседе с архивариусом Валаамского монастыря Верой Феодосьевной Кисельковой, большая часть бумаг, которая хранилась в пыльной клетушке на чердаке дома престарелых, после смерти Веры Запеваловой была выброшена служителями-финами.

Бегство в Швецию. Королева Луиза. Возвращение в Хельсинки.

Жизненные обстоятельства резко изменились в 1939 году, когда вспыхнула война между Советской Россией и Финляндией. Матушка Мария вместе с Верой покинули Выборг, опасаясь захвата города Красной армией и преследований со стороны советских агентов. Они уехали в Швецию, где оставались до окончания войны и заключения мира между Финляндией и Советским Союзом. В Швеции матушка Мария жила вместе со своей подругой в маленьком пансионате под Стокгольмом. «Шведский королевский двор отвечал за их содержание». Анна еще во времена петербургской жизни дружила с будущей королевой Луизой, которая была дочерью сестры Императрицы Александры Феодоровны, принцессы Виктории Батенбергской. «Поэтому Королева Луиза, узнав о бедственном положении Анны, выплачивала ей небольшую пенсию и после войны».192

В марте 1940 года монахиня Мария вместе с подругой вновь возвращаются в Финляндию и некоторое время (осень 1940) проживают в Хаминанлаксе недалеко от Куопио. Затем они переехали в Хельсинки, где им удалось найти двухкомнатную квартиру на первом этаже дома 29-В по улице Топелиус (недалеко от проспекта Маннергейма). Друзья подарили мебель. В этой небольшой квартире с непритязательной обстановкой матушка Мария с Верой Запеваловой прожила до конца своих дней. Вера продолжала жить здесь и после смерти своей подруги вплоть до 1980 года. Иеромонах Арсений отмечает, что Анна Александровна никогда не платила жалование Вере Запеваловой, т.к, «пенсии, которую им платила королева Луиза, едва хватало на скудное пропитание. Несмотря на это Вера не бросала Анну, так как дала обещание Надежде Илларионовне Танеевой и, кроме того, испытывала сострадание к Анне и считала ее своим другом».193 По другому и быть не могло, если учесть характер Анны Александровны - и простой, и в то же время цельный. Она не потерпела бы фальши, а Вера Запевалова была для нее последней подругой, прочные и длительные отношения с которой могли сложиться только при наличии общего духовного расположения.

Помимо квартиры в Хельсинки у матушки Марии и Веры был дачный домик в Трэсщенде, где они проводили лето. Любимым занятием матушки на даче было рисование акварельными красками. Свои рисунки она дарила или продавала друзьям. Кроме того, она изготавливала пасхальные и рождественские открытки, что, конечно, являлось для нее особым удовольствием, так как служило воспоминанием о том времени, когда за подобным занятием они проводили время вместе с Государыней Императрицей Александрой Феодоровной.

Фельдмаршал Г. Маннергейм.

Повторное появление в Финляндии Анны Вырубовой было встречено неоднозначно. Со стороны многих чувствовалось недоброжелательство. Скорее всего, не редкими были случаи, когда окружающие не пытались скрывать своего отношения и открыто проявляли неприязнь. Это не могло не отравлять жизнь матушке Марии и не бередить прежних душевных ран, нанесенных человеческой несправедливостью и злобой. Переживания оказались настолько сильными, а причины, вызвавшие их, столь серьезными, что она вынуждена была просить помощи и защиты у главы Финского правительства фельдмаршала К.Г. Маннергейма, бывшего генерала царской армии [полное имя Карл Густав, но в России его предпочитали называть бароном Густавом Карловичем]. В ответ на ее просьбу Маннергейм дал письменную рекомендацию, текст которой приведен в статье иеромонаха Арсения:

«В течение тридцати лет я знал мадам Анну Танееву и ее уважаемых родителей, а также некоторых представителей их рода, и прошу всех, кто будет общаться с Анной Танеевой, [помнить, что она], испытав многие страдания, кроме того, ставшая инвалидом после железнодорожной катастрофы, заслуживает доброго и внимательного отношения.

Хельсинки. 11 июня 1940.

Фельдмаршал Г. Маннергейм».194