Верная Богу, Царю и Отечеству

За несколько месяцев до крушения поезда Анна Александровна получила письмо от отца Иоанна Восторгова, будущего священномученика, горячего, пламенного патриота и защитника коренных начал Святой Руси. Он, несомненно, принадлежал к числу близких друзей Анны Александровны и Григория Ефимовича и в письме предупреждал Анну Александровну о грозящей лично ей опасности. Письмо было написано в связи с тяжелым ранением Григория Ефимовича Нового (Распутина), которое произошло в результате покушения, совершенного Хионией Гусевой в селе Покровском 29 июня 1914 года.

«Протоиерей Иоанн Иоаннович Восторгов

Июня 30 дня 1914 г.

Москва, Пятницкая ул., д. 18

Достоуважаемая Анна Александровна.

Сегодня из Петербурга получил по телефону сообщение о поранении и смерти Григория Ефимовича, вечером читаю газеты о том же, и только в полночь от Николая Ивановича узнаю текст Вашей телеграммы: «Операция удачна, температура нормальная, перевезут в Тюмень». Итак есть надежда, что злодеяние не достигло цели.

Трудно разобраться на первых порах в мотивах и обстановке преступления. Но ясно одно: человека затравили газетами, на нервнобольных людей воздействовали зажигательными речами в Думе и статьями в прессе буквально ежедневными, подготовили убийц… Я кое-что и даже важное знаю об одном неудавшемся намерении убить Григор. Ефимовича; об этом позвольте рассказать Вам лично, если позволите, но если Бог сохранит его жизнь, надобно быть ему осторожным. И Вам лично нужно иметь осторожность; опасность ближе, чем Вы можете думать и предполагать; она - и из мести выйти может, и из нервной психопатии может родиться. Когда я Вам лично расскажу о предупрежденной попытке убийства Григория Ефимовича и от кого она шла, то Вы ясно себе представите всю обстановку.

Я молчал об этом, во-первых, чтобы не показаться спасителем - а мое слово действительно предупредило злодеяние, во-вторых, я полагал, что все прошло и окончилось, что нет системы, нет плана, что была временная и единичная вспышка. Оказывается, я ошибался. Конечно, между этою попыткою и теперешним злодеянием и нет прямой и непосредственной связи, но что вообще мысль об убийстве живет, это уже несомненно, Вот почему первым движением моего сердца было написать Вам это письмо; уверен, что сказанное мною останется между нами.

От души желаю и молю Вам мира душевного и успокоения. Я сам много времени ходил под бомбами (В Тифлисе и здесь в 1905-6 г.г.), испытал и выстрелы в упор в меня, - и знаю, как ожидания, волнения бывают мучительнее самой неиосредственнои опасности.

Храни Вас Бог на то дело, о котором я писал Вам, и да подаст Он Вам и терпение, и смирение, и благодушие, и ту настроенность, без которой нельзя довести добра до конца.

Вам покорный

Протоиерей Иоанн Восторгов». 75

С того самого времени угроза расправы, как дамоклов меч, постоянно висела над головой несчастной женщины. Железнодорожная катастрофа с последующим за ней длительным периодом медленного выздоровления не остудили пыл ее ненавистников. Их сердца не исполнились сострадания к больной, искалеченной женщине. Подлые сплетни в адрес Григория Ефимовича напрямую касались и ее, ложились тяжким обвинением на голову бедной Анны Александровны в пособничестве Распутину, в постыдной с ним связи, что оскорбляло и мучило ее как женщину. При этом неприязненное отношение к Анне Вырубовой граничило с обычной жестокостью. Григорий Распутин навещал больную Анну в госпитале. Это тут же породило новую волну грязных сплетен. «Говорили, что когда Распутин вошел к больной, она лежала голая. Это особенно передавали и комментировали дамы, называя больную «бесстыжей» и забывая о том, что та была без сознания».76

Это тем более поразительно, что после катастрофы «широкому кругу общественности», как следует из мемуаров Спиридовича, стали известны результаты медицинского обследования Анны Александровны, в результате которых было установлено, что она девственница. Обследование было произведено лейб-хирургом Федоровым совместно с еще одним профессором. Таким образом, это обстоятельство, которое снимало с несчастной Анны Александровны все грязные обвинения в безнравственной жизни, стало известным задолго до доктора Манухина, который подверг Анну Вырубову медицинскому освидетельствованию по поручению Чрезвычайной Следственной Комиссии Временного правительства в Трубецком каземате.

Чтобы точнее представить ту обстановку, в которой жила Анна Александровна последующие месяцы после катастрофы, будет уместно привести впечатления и выводы генерала А.И. Спиридовича, полученные и сделанные им в результате разговора с членами свиты Его Величества, который произошел в вагоне царского поезда по пути его следования в Ставку 22 января 1915 года.