Верная Богу, Царю и Отечеству

Теперь, говорят, будет забастовка, так что, пожалуй, Вам не удастся сразу уехать, а сюда постарайтесь устроиться на денек. Николай Ив. или Порохов знают, или [неразборчиво] скоро [неразборчиво] карточки фотографию Вашу можно вырезать из группы в лазарете. Конечно, если Вы хотите меня повидать! Я знаю, что мой дорогой доктор старается за меня, чтобы меня вывести. Молюсь, верю и надеюсь.

Крепко от всего сердца целую, обнимаю и благословляю Вас, всегда, всегда Ваш верный друг А.

Всех в лазарете обнимаю, С.П. [Сергея Петровича] особенно и всем шлю приветы.

Помоги и [неразборчиво] Вас Господь Милосердный.

С. Вислова такая утомительная !!…

Наверное, у Вас совсем нет денег. Пишу Порохову, чтобы он выдал Вам 400 рубл. Еще и еще раз обнимаю и плачу с Вами.

Были 2 письма от Вел. Кн. на Ваше имя , прочитала их, не могла сохранить… Не получили ли еще, если да, то пришлите прочесть, напишите им и поблагодарите, скажите [неразборчиво]».152

Свидетельство корнета Маркова.

К этому периоду жизни Анны Александровны Танеевой (Вырубовой) относится еще одно важное и очень яркое свидетельство о ее жертвенном служении Царственным Узникам. Это свидетельство представлено Сергеем Владимировичем Марковым в его книге «Покинутая Царская семья», недавно переизданной в России. Сергей Владимирович Марков - русский офицер, Георгиевский кавалер, корнет Ее Величества Крымского Уланского полка, Августейшим Шефом которого являлась Государыня Императрица Александра Феодоровна. Он не просто разделял монархические убеждения, но готов был жизнь свою положить за Государя и Государыню. Когда Государыня с больными детьми оказалась изолированной в Царском Селе, когда большинство приближенных и слуг покинули ее, корнет Марков по велению своего горячего сердца явился во Дворец, желая хоть чем-то быть полезным своей Государыне, а если придется, то и жизнь свою отдать за нее. По личной инициативе он устремляется в Тобольск с тем, чтобы принять участие в освобождении плененной Царской Семьи.

Особое место в книге Сергея Владимировича Маркова уделено Анне Александровне Вырубовой, о которой он пишет с теплотой и благодарностью. Его воспоминания раскрывают перед нами еще одну удивительную страницу ее жизни, связанную с теми усилиями, которые были предприняты ею для поддержания связи с Царственными узниками в Сибири, для пересылки им вещей, денег, писем. Но прежде чем предоставить слово корнету Маркову, приведем строчки из собственных воспоминаний Анны Александровны, в которых она коротко и скупо рассказывает о связи с Тобольском, при этом совершенно не раскрывая своего личного участия в организации этого дела. «Единственными светлыми минутами последующих дней была довольно правильная переписка, которая установилась с моими возлюбленными друзьями в Сибири. И теперь, даже вдалеке от России не могу назвать имена тех храбрых и преданных людей, которые проносили письма в Тобольск и отправляли их на почту, или привозили в Петроград и обратно. Двое из них были из прислуги Их Величеств. Они рисковали жизнью и свободой, чтобы доставить Помазанникам Божьим радость переписки со своими друзьями. Их Величествам разрешали писать, но каждое слово прочитывалось комиссаром, подвергаясь строгой цензуре. Но и те письма, которые тайно доставлялись из Тобольска, читались; увидим, с какой осторожностью они написаны».153

А теперь слово Сергею Маркову:

«Среди лиц, близких к Царской Семье и пользовавшихся ее исключительным благорасположением, одно из первых мест должно быть отведено А.А. Танеевой (Вырубовой)».

«От Ю.А. Ден я узнал, что А.А. Вырубова была выпущена из арестного дома и сейчас живет, медленно оправляясь от всего пережитого в доме своего шурина Пистолькорс, на Морской…

В десятых числах августа я, совместно с Ю.А. Ден, посетил А.А. Вырубову, будучи приглашен к ужину ее шурином. В гостиной я застал целое общество, в большинстве мужчин, среди которых преобладал военный элемент.

В числе присутствующих находился и пресловутый Манташев, нефтяник и лошадник, известный всему Петербургу благодаря своим близким отношениям к жене генерала Сухомлинова. Он этих отношений не скрывал, а, наоборот, как будто даже гордился ими. Он был в военной форме, с погонами Красного Креста и с Владимиром 4-й степени с мечами, уж право не знаю, за какие доблести им полученным.

Среди офицеров я заметил капитана 1-го ранга Мясоедова-Иванова, моего знакомого по Царскому Селу.

Все общество находилось в самом веселом, благодушном настроении.

Повсюду слышалась английская и французская речь, словом, обычный петербургский вечер, совсем не напоминавший и не гармонировавший с переживаемыми событиями. А. Вырубовой в гостиной не было, она вышла только к ужину. Как мало подходила к этой веселой, шумной компании эта женщина-мученица, на костылях, в скромном черном платье, с мертвенно-бледным лицом и глубоким шрамом на лбу, следом удара прикладом, полученного ею в тюрьме…