Верни мне тело

Медленно падали снежинки, создавая вокруг меня тихий водоворот белоснежного покоя, когда я взглянул на застывшее озеро, что полностью покрылось сияющим голубым льдом. Каждая снежинка была как маленький кристалл, отражающий множество событий прошлого. Озеро было зеркалом времени, отражая безмолвную красоту природы и одновременно мои воспоминания.

Деревья стояли в снегу, дополняя прекрасный вид снежных гор, которые возвышались величественно на фоне серебристого неба. Вид гор напоминал мне о постоянстве и неизменности природы в отличие от изменчивости человеческой жизни на этой планете.

Алтай был всё так же красив, как когда я жил здесь, заботясь о Натали и реализуя свои амбиции. Воздух был наполнен холодом, но каждый вздох напоминал мне о временах, когда мои мечты и планы казались возможными. Эта земля была свидетелем моей жизни, моих радостей и разочарований.

Домика не было, лишь голый обгоревший фундамент в руинах, на фоне пары сожженых деревьев, на которых висели качели. Это был монумент утраченным мечтам и разрушенному убежищу, напоминание о том, что ничто в этом мире не вечно.

Это место было для меня особенным, во всем этом человеческом мире.

Именно здесь, в этом забытом мире природы, я принял решение покончить с собой, чтобы отправиться на родину — в Ад. Стоя на берегу замерзшего озера, я ощущал холодный ветер, который касался моего лица, словно напоминание о моем роковом решении. Озеро казалось границей между миром живых и царством мертвых.

Не знаю, получится ли у меня насильно умертвить это человеческое тело, но попытка не пытка. В моих глазах мелькала тень сомнения и страха перед неизведанным, но одновременно и облегчение от мысли о конце бесконечной борьбы.

Больше меня здесь ничего, и никто не держит.

Мой взгляд скользил по заснеженному ландшафту, каждое дерево и каждый снежинка казались мне напоминанием о том, что мир продолжит свое существование без меня. Я ощущал себя лишним, отрешенным от всего, что меня окружало. Чуждый мне мир, населяемый чуждыми мне существами.

Подойдя ко пню, на котором я сидел, долгое время проводя в медитации и мыслях, я ощутил его шершавую поверхность под пальцами. Этот пень был свидетелем моих самых темных мыслей, моего внутреннего раздора и сомнений. Стоя рядом с ним, я чувствовал, как вокруг меня сгущается атмосфера отчаяния и решимости.

Прикрыв глаза, я стабилизировал дыхание, погружаясь в спокойное состояние мыслей. Вокруг меня царила тишина, нарушаемая лишь моим ровным дыханием и дуновением ветра. В этот момент я был полностью поглощен своими внутренними переживаниями.

Я пустил демоническую энергию по кровеносной системе, ощущая каждую часть своего тела. Эта энергия, словно холодное пламя, обожгла меня изнутри, позволяя четко определить все свои слабые места и понять, куда именно нужно бить, чтобы убить себя как можно быстрее.

Попрощавшись с этой красивой планетой, я медленно приготовился совершить последнее. В моем сердце бушевал вихрь эмоций: отчаяние, горечь, но и странное спокойствие. Вдруг, в тишине, я услышал голос… но подскочив, я обернулся, не веря своим ушам.

Голос звучал знакомо, наполненный нежностью, но как это возможно?

Не поверив своим глазам, я протер их, но картина передо мной не изменилась. Напротив меня, живая и здоровая, разве что без своих крыльев и в человеческой одежде, стояла Элли. Ее глаза смотрели на меня с удивлением и любовью.

— Ази… — прошептала она, ее голос дрожал от эмоций, — Неужели это и правда ты… мой дорогой Азаррад?

Первая сцена после титров

Тысячелетия мучений.

Бывший мафиози, чьи руки были окрашены в краски насилия и власти, стоял на краю пропасти своего существования. Каждая секунда его жизни была наполнена нескончаемым кошмаром, в котором он был как зритель, так и участник.

Подмявший под себя практически весь мир, он когда-то владел всем, что только можно было пожелать. Но теперь, в этой мрачной реальности, он стал пленником собственных демонов. Глубокие тени скользили по его исхудалому лицу, отражая мучения, которые изменили его до неузнаваемости. Его глаза, когда-то полные амбиции и решимости, теперь были пусты и потухли.

Погрузившись в тысячелетия мучений, он проживал одну и ту же историю раз за разом. Это был его собственный ад, в котором каждый новый день был не больше чем повторением предыдущего. История, которая разворачивалась перед ним, была худшей из всех возможных для него. С каждым разом, когда сцена повторялась, она оставляла все новые и новые шрамы на его душе.

Мафиози ощущал, как его сердце превращается в камень. Каждый шаг, который он делал в этой мучительной лупе времени, был наполнен отчаянием и безысходностью. Его лицо, искаженное болью, словно отражало все страдания мира. Он пытался кричать, но его голос терялся в пустоте его собственного ума.