Верни моего сына

Ехала в салоне и невольно улыбалась. Как было созвучно сейчас ее настроение с природой. Лера потихоньку оживала, как деревья после зимней спячки, еще вчера такие безжизненные и понурые. Как же остро ощущались радость и волшебство, разлитые в воздухе. И синее небо, и аромат сирени, и солнечные пятна на листьях. А этот запах… Запах весны, запах мая, головокружение, и кровь по венам бежит быстрее. Хочется верить, надеяться, любить! Дышать полной грудью и предвкушать самую ценную встречу в жизни. Встречу со своим ребенком.

Когда подъехали к подъезду и Матвей заглушил мотор, спросила:

— А почему вы с Евой столько лет не общались? Даже не верится, что вы способны друг друга ненавидеть!

— Так сложилось. Она осталась с матерью, я — с отцом. Он с ними не общался, только периодически отправлял Еве фотографии, где он со мной на катке, на море, на футбольном поле… А она очень злилась и избавлялась от них. И как-то он написал ей, мол, раз уж я не смог стать для тебя хорошим отцом, то отдам всю свою любовь Матвею, а ты, дескать, извини. Ну а Ева, ей тогда лет двенадцать было, ответила: «Дядя, ты кто?» Вот так мы все друг друга и возненавидели.

— Да, грустная история, — протянула Лера. — Может, теперь наконец-то помиритесь? Все-таки столько времени прошло, вы повзрослели, многое пересмотрели… Надо дать друг другу шанс.

— Я не против. Надеюсь, она тоже, — с надеждой проговорил он.

Лера с грустью посмотрела на дверь подъезда. Так не хотелось возвращаться домой и слушать беспрестанные причитания матери. Но деваться некуда. Пока не разберется со всей этой ситуацией, никуда переезжать не будет.

Повернулась к Матвею и поспешила его поблагодарить:

— Спасибо тебе большое! Когда-то я пыталась бороться в одиночку с этой бедой, а теперь у меня есть ты и отличный адвокат. Спасибо, что подарил мне надежду.

— Ты так говоришь, будто прощаешься, — прошептал он и неожиданно взял ее руки в свои. — Все будет хорошо, Лера. Мы обязательно выиграем.

Она осознала, что расстояние между ними опасно сократилось. Внезапно Матвей оказался так близко, что закружилась голова, а сердце застучало как сумасшедшее. В его расширенных зрачках отразилось ее лицо, он обнял ее сильнее, будто не желал отпускать. От прикосновений плавилась кожа. Взгляд был таким горячим, что хотелось утонуть в этой огненной лаве, нырнуть в нее с головой и не сгореть.

— Давай попробуем начать все сначала? — прошептал он. Но Лера нашла в себе силы отстраниться и одернуть руки. Перед глазами пронеслись кадры из прошлого, где он сжимает ладонь Лии и тоже шепчет какие-то слова. Каждое воспоминание — как лезвие, режет глубоко и так ощутимо, что невозможно забыть.

Нет, нельзя поддаваться. Слишком больно. Слишком рано. И просто — слишком…

— Матвей, мне сейчас не до отношений. Я не могу быть счастливой, пока у Лешки другая мама.

Снова перед глазами возникла картина: Илья держит сына на руках, а Лия отталкивает ее и с торжествующей улыбкой спешит к кроватке. А в ушах звенит детский плач. Еще одно острое лезвие, вонзающееся в самое сердце…

Эти слова вылетают сами собой, только Лера не в силах оторвать взгляд. Все равно смотрит в глаза его черные, в эти обсидиановые зрачки, в которых столько всего непостижимого, глубокого, мощного, и чувствует, как снова теряет самообладание. Да, она сказала правду. Да, она не может быть счастливой, пока сын находится с Лией. Но где-то там, в глубине души, хочется любить и быть любимой, и чтобы рядом было сильное плечо, хочется знать, что она не одинока.

— Я подожду, сколько скажешь, — ответил Матвей, а в темных омутах — тоска невообразимая, такая глубокая, что внутри все перевернулось. Но ей хватило сил открыть дверь и выйти на свежий воздух. Дождливый июнь дыхнул прохладой, охладил горячую кожу, вернул застывший мир в привычное русло. Сунула руку в карман, нащупала ключи и молча направилась к подъезду. Пока шла, казалось, что спина сейчас загорится, так ее прожигал взгляд этих беспокойных глаз.

Лифт не работал, пришлось идти пешком. Постаралась не думать о грустном. Представила, как Ева выступает в суде, потрясая в воздухе массивной кипой бумаг; как Илья нервно теребит галстук дорогого костюма и проводит рукой по вспотевшим волосам; Лия пылает от злости и стискивает кулаки.

Не успела сбросить туфли, как в кармане завибрировал мобильный. Посмотрела на экран и помедлила с ответом: высветился незнакомый номер. Потом все-таки решилась и нажала на кнопку. Голос, раздавшийся в трубке, заставил похолодеть.

— Как поживаешь, сестричка? — тон Амелии источал яд, который перенесся по радиоволнам прямиком в вены и обжег кровь. — Уже тратишь мои миллионы?

— Пока нет. Все зависит от решения, которое ты примешь.

— Вряд ли оно тебе понравится. Но все равно предлагаю встретиться и переговорить. Жду тебя завтра в двенадцать в ресторане на улице Большая Дмитровка, дом двадцать, строение один. Называется «Nobu».

— О, любимый ресторан Ильи! Опять какой-то подвох?