Верни мои крылья

Глубоко вдохнув, смотрю на Марка. Он сидит, облокотившись на колени, пальцы рук сложил в замок и подпирает ими подбородок.

Он смотрит в карту путешествий пустым взглядом, а по его щекам текут слёзы…

Настоящие. Огромные капли.

Резко отшвыриваю в сторону подушку, перебираюсь ближе к нему и спускаюсь на колени, чтобы оказаться лицом к лицу. Аккуратно стираю ладошками слезы с мужских щек, немного колючих, и начинаю уже не просто всхлипывать, а рыдать навзрыд. Марк переводит на меня убитый взгляд, в котором, я вижу, плещется адская боль и безысходность.

Аккуратно, будто боясь, что причинит мне боль, он берет мои трясущиеся руки в свои сильные и немного шершавые и начинает целовать каждый пальчик. Словно выпивая мою боль. Дыхание разом перехватывает и по щекам катятся горькие слезы. Слезы прощения, понимания. Тихо всхлипывая, наблюдаю, как он медленно сползает с дивана на пол и крепко меня обнимает. Плавно скользя руками по спине, зарывается в мои волосы и шепчет в макушку «прости», не переставая.

В эту минуту я понимаю, как глупо было отталкивать от себя самого родного и любимого человека. Того, кто принял бы меня любой.

— Марк, всё хорошо. — Касаюсь пальцами его лица, стираю оставшиеся слезинки со щек. — Это всё в прошлом. Понимаешь, в прошлом?

И кого только я хочу в этом убедить? Не знаю.

— Нет, Лисёнок. — Он опускает голову и садится на пол, опершись о диван. — Прости, маленькая, что я не смог тебя защитить.

— Ты не виноват. От такого никто не застрахован.

— Да… Не застрахован…

— Марк, это ещё не всё… — произношу тихо и замираю на полуслове. В груди начинает грохотать, а в горле будто специально ком колючий проволоки оказался, терзающий, мешающий говорить важные вещи. — Я не могу иметь детей, — произношу сипло.

Жмурюсь, боясь открыть глаза и взглянуть на Марка. Мне страшно подумать, что я могу в его глазах увидеть разочарование или боль. Не знаю… Я еще не определилась, что страшнее всего.

— Лисенок, — тихий шепот ласкает мочку уха, заставляя резко распахнуть глаза и отпрянуть. — Вот и отлично. Я знал, что этот трюк сработает. — Он усмехается и прячет взгляд, только я успеваю заметить в нем ненависть. Лютую ненависть.

Он взбешен. Он чертовски взбешен. Зол на них за то, что они посмели сотворить со мной, за мои адские мучения и до сих пор не исчезающие страхи. За то, кто я сейчас. Трусливая девочка, которая боится своего мужчину.

Он ненавидит их за нашу несостоявшуюся мечту!

— Лечение. Не знаю еще точно какое, но врач в больнице сказал, что возможность есть. Но она очень маленькая, Марк, — произношу впопыхах, прекрасно понимая, что пытаюсь хоть как-то оправдаться перед ним. Ведь он так хотел сына…

— Как так получилось, Лисёнок? Он, они…

— Внутренние повреждения, ссадины и разрывы. И Марк…

— Да?

Он смотрит на меня с такой болью, что мне страшно говорить дальше.

— Гаптофобия. Она появилась после всего случившегося. И я думала, что из-за неё боюсь близости. Но нет. Я сейчас здесь с тобой и всё хорошо. Я не боюсь тебя и твоих прикосновений. Проблема глубже, намного глубже, и я не знаю, как её решить… — всхлипнув, опускаю голову и сжимаю край футболки. — Из-за изнасилования, которое повлекло повреждения органов, я боюсь секса. Боюсь, что снова будет боль и повреждения. Прости меня…

Закрываю лицо руками и начинаю рыдать, опуская голову на колени. Мне страшно, что снова будет больно. От одной только мысли об этом мое тело скручивается спазмами, и я ничего не могу поделать.

— Тебе не за что извиняться, маленькая моя. — Марк обнимает меня и перетягивает к себе на колени. Одной рукой гладит по спине, другой убирает прядь волос за ухо и поцелуями стирает слезинки с моих щек. В ответ на его ласку позорно шмыгаю носом, пытаюсь руками вытереть лицо и продолжаю говорить:

— Марк, ты же понимаешь, ч… что даже если я вылечусь п… полностью, то вряд ли смогу р… роди-и-ить, — протяжный вой напоминает крик раненого зверька. Хотя именно так я себя и чувствую.

— Вылечишься. Всё будет, маленькая моя. Все будет.

Марк крепче прижимает меня к себе, давая понять, что я под надежной защитой. Тихо, еле слышно, шепчет на ушко, что мы справимся.

— А если… — всхлипывая, перебиваю его.

— Есть дом малютки, есть детский дом, возможно суррогатное материнство. Ты ведь не против чужого ребёнка? — с искорками надежды в глазах интересуется Марк.

— Нет, не против, — чуть улыбаясь, смотрю в любимые глаза и понимаю, что я действительно готова бороться за этого мужчину.

— Вот и хорошо.

Он снова меня обнимает и начинает укачивать, как маленького ребёнка. Постепенно я расслабляюсь и не замечаю, как засыпаю.

Просыпаюсь, когда чувствую соприкосновения и прохладную ткань подушки. Резко открываю глаза и вижу Марка, который укрывает меня одеялом. Улыбнувшись, он гладит меня сонную по волосам и целует в щёчку.

— Спи, маленькая моя, — произносит, вставая и собираясь уходить обратно в гостиную.

— Останься, Марк, — удерживаю его за руку и тяну на себя. Он мне нужен сейчас рядом.

— Уверена? — Смотрит на меня любящим взглядом, но в нем столько боли.

— Да.

— Сейчас вернусь.