Верни мои крылья (СИ)

Не удержавшись, я первая тянусь к его губам, желая хоть немного, но избавить его от вины. Его губы сладкие как мёд с едва заметным привкусом горечи. Развернувшись, обвиваю его шею руками и тяну на себя, как только это возможно. Сейчас я хочу быть ближе. Стать одним целым, как раньше. Чувствую, как сердце бьется быстрее и не хватает воздуха. Становится тяжело дышать и совершенно не хочется его отпускать. Такого сильного, родного. Но я все равно отступаю на шаг и глубоко вдыхаю, смотря на него во все глаза. Его взгляд, затуманенный и жадный, пробирает до костей, тревожит душу, заставляет сердце биться чаще. Отворачиваюсь, стыдливо пряча взгляд. Понимаю, что поступаю некрасиво, но не могу по-другому. Всё слишком быстро.

Ужин проходит в приятной атмосфере. Аромат лаванды, витающий по кухне, напоминает Францию. А любимый пирог и круассаны добавляют нотки французской романтики.

— Переместимся в нашу лаундж-зону? — смотрю на него, нежно улыбаясь. Я знаю, он понимает, о чём я сейчас говорю. Вижу это в его взгляде.

— Ты серьёзно, Лисёнок? — Горжусь собой, у меня получилось его удивить.

— Да, — беру тарелку с ягодами и круассаны, встаю и направляюсь в гостиную, где располагается лаунж-зона.

Нашей зоной отдыха является ворсистый ковер серого оттенка, разложенный у панорамного окна, и куча декоративных подушек. Так уж получилось, что с первого дня в стенах этой квартиры я безумно полюбила именно это место. Здесь, у окна с видом на ночную Москву, мы проводили много времени. Это была идея Марка, организовать некую романтическую зону. Наше место.

Я всё подготовила заранее, поэтому столик для завтраков уже ждал тарелочку с ягодами. Спустя пару минут будто из ниоткуда появились бокалы с вином.

Марк садится рядом со мной и опирается на спинку дивана. Я скрещиваю ноги по-турецки рядом с ним и понимаю, что руки сами тянутся к ягодам. Вкусным и сочным.

— Почему ты здесь, Лисёнок? — Странный вопрос, ну ладно…

— Не знаю. Просто поняла, что хочу быть здесь, когда ты вернёшься из командировки. Кстати, как она? — Он морщится, будто ест лимон, а не виноград. — Всё хорошо?

— Да. У Женьки тоже был рейс. Так что всё прошло довольно сносно.

— Ну, тогда я не переживаю. Как он? Ещё не женился?

— Нет, но, кажется, скоро всё изменится. — Марк усмехается, а это значит, он знает, кто она.

— Ма-а-арк? — произношу протяжно и смотрю на него из-под опущенных ресниц, улыбаясь.

Я очень любопытная, и он это знает.

— Да? — он перехватывает кисть руки и съедает виноград, затем целует каждый пальчик, некоторые прикусывая, и не сводит с меня жадного взгляда. Я застываю, как изваяние, на этом дико сексуальном моменте и чувствую, как учащается дыхание.

Под гипнотизирующим взглядом темно-зеленых глаз тянусь к тарелке и на ощупь беру виноград. Недолго думая, словно все еще находясь под гипнозом, сажусь на ноги Марка, коленями обнимая его за талию. И все еще не отрывая взгляда от его красивого лица с мужественными чертами, наблюдаю, как постепенно его глаза заволакивает дикое желание. Они становятся темными, как ночь за окном.

— Марк? — не сразу замечаю, как мой голос охрип от возбуждения.

— Маргарита Самойлова. — Его не лучше…

— Что? — Это он сейчас серьезно? Евгений и девушка с двумя детьми?

— В другой раз, Лисёнок. — Марк съедает из моих рук виноград и набрасывается на мои губы как одержимый. С огромным удовольствием я вступаю в его игру, принимаю его правила.

Страсть, что в нас кипит, словно мощнейший гейзер, требует немедленного выхода. Его горячие руки забираются под мою футболку, заставляя прикрыть глаза и тяжело вздохнуть. Мне жарко, его руки, словно раскаленное железо, оставляют на коже ожоги. Недолго думая, Марк снимает с меня футболку и отбрасывает ее в сторону. Целует шею, прокладывая дорожку обжигающих поцелуев, нежно переходит на плечи и добирается до ложбинки груди. Щелчок — и бюстгальтер летит в сторону, куда-то в глубь квартиры. Его большая сильная ладонь обхватывает мою небольшую грудь, сжимает и ласкает. Губы целуют затвердевшие соски, затем медленно опускаются по изуродованной коже к ребру, где чувствуется шрам.

Я перестаю дышать, когда понимаю, что Марк не двигается. Мне становится тяжело, по щекам снова льются горькие слезы боли, и постепенно я начинаю ощущать, как меня охватывает паника.

Он ещё не видел кошмара, который я стараюсь скрыть даже от себя.

Отстранившись, пытаюсь руками прикрыться и беглым взглядом осматриваюсь по сторонам в поисках футболки — безрезультатно. Понимаю, что ещё чуть-чуть — и начнется паническая атака. Она снова меня поглотит, начнет уничтожать изнутри.

— Убери. — Тихий и властный голос заставляет тело окаменеть. Я смотрю на него, широко распахнув глаза и не веря в то, что услышала. Одно слово, но столько боли.