Верни нас

Разум твердил отстраниться от Глеба, отшатнуться в сторону, залепить пощёчину, но… вот он осторожно целует мою верхнюю губу, и голос разума звучит всё тише, уступая зову тела. А стоило Глебу понять, что я не сопротивляюсь, как поцелуй из лёгкого и пробного превратился в жадный. Он истязал мои губы, выбивая не только воздух из моей груди, но и все остатки здравого смысла.

Всё было так знакомо… жар его тела, ненасытность поцелуев и мягкость губ… слабый стон, который я не смогла сдержать, почувствовав его возбуждение. Захотелось как раньше, опустить руку, сжать его член, дразня и сходя с ума от ощущения полной власти над ним. От понимания, что он хочет меня так сильно, что едва себя сдерживает… вот только…

— Мам! — я отскочила от Глеба, как от чумного, услышав голос сына и смотря за дёргающейся дверной ручкой.

Как же хорошо, что я повернула защёлку, когда зашла сюда! Хорошо, что Матвей ничего не увидел.

— Прости, родной, — открыв дверь я улыбнулась сыну, пытаясь говорить ровно и дышать носом, восстанавливая дыхание. Сердце в груди стучало так, что казалось пробьёт мне грудную клетку. — Заскучал? Я обработала царапину дяде, и он уже уходит.

Выйдя я решила больше не оставаться наедине с Глебом. Нигде и никогда. Раз тело меня коварно предаёт, уступая гормонам и проигрывая длительному воздержанию, то я буду защищаться от бывшего таким образом.

При сыне он распускать руки не посмеет.

Я надеюсь.

Глава 12

— Простите, — сконфужено улыбнулась я потянувшемуся через меня за бананами мужчине, после того, как отскочила от него с тихим вскриком.

— Хм, — окинув меня взглядом, мужчина предпочёл больше ничего не отвечать, взял бананы и положив их в свою тележку, ретировался подальше от меня.

И правильно, что с сумасшедшими разговаривать?

Как я дошла до такой жизни… Как простой поход в магазин превратился в подобие дешёвого шпионского боевика?

Я почти не спала ночью, от силы подремав несколько часов до утра. Дёргалась от каждого шороха, пока Матвей завтракал. Из подъезда выходила так, словно на меня вот-вот накинется стая голодных собак. И даже по дороге до гипермаркета я не могла расслабиться, смотря вокруг и бледнея при виде любого проезжающего мимо внедорожника…

А во всём виноват Глеб! Именно его появления я опасалась! Только из-за него я не могла расслабиться и как загнанная ходила между рядами с сыном. Даже в глазах периодически темнело, стоило мне боковым зрением увидеть кого-то на него похожего.

— Это что? — приподняла я бровь, наблюдая, как Матвей складывает в тележку четыре пачки хлопьев.

— Но они же кончились, — аргументирует сын свои действия.

— Но зачем нам четыре? Выбери одну, пожалуйста.

Пока сын сосредоточенно сопит, поглощённый муками выбора хлопьев для завтрака, я снова медленно осматриваю других покупателей. Ощущение, что я вот-вот увижу «случайно» оказавшегося здесь Глеба, медленно, но верно, превращалось в навязчивую идею…

— Ма-а-ам, — тянет Матвейка, привлекая моё внимание. — Я все хочу.

— Нет, — повторяю я. — Ты знаешь правила. Выбирай.

Смотря на других детей, я часто мысленно повторяла, как мне повезло с сыном. Он никогда не закатывал мне истерик, никогда ничего не требовал. Знал, что я ему разрешаю что-то выбрать и радовался этому. В такие минуты мне казалось, что я — ну если и не воспитатель от бога, то точно мать месяца! И пусть другие мамочки, с которыми я поверхностно общалась в садике, куда ходит сын, говорили мне, что это проявления заложенного с рождения характера, я в этом сомневалась. Хотя, не спорю, у Матвея иногда проявлялись привычки отца, которые он никак не мог перенять от него, просто повторяя. Нет отца — не за кем и повторять! Но, то, как он хмурится, когда рисует, или то, как поправляет пятернёй волосы, когда чем-то озадачен — эти действия часто напоминали мне о Глебе.

Чёрт.

Опять я о нём думаю!

— Тогда вот эти две, — предложил Матвей мне компромисс, ожидая реакции.

— Ладно, — сдалась я, чувствуя огромную усталость. — Давай за молоком и хлебом, и домой.

Всё остальное я уже взяла… если ничего не забыла.

В глазах снова потемнело, вынуждая меня остановиться. Да что ж такое…

— Мам?

— Я вспоминаю, всё ли мы купили, — улыбнулась сыну, стараясь его не напугать.

Да и причин для паники нет. Просто его папочка расшатал мне нервы, да и недосып сказывается. Только и всего.

Пройдя через кассу и захватив по пути Матвею пару шоколадок, мы сложили вещи в пакет и уверенно вышли из гипермаркета.

— Да чтоб тебя! — прошептала я и даже на пару секунд замешкалась в дверях, мешая другим покупателям выйти, увидев идущего нам навстречу Глеба.

— Мы забыли молоко! — по-своему растолковал мой гнев сын, наблюдая за моим ступором. — Пойдём обратно?

— Нет, — я медленно направилась вперёд, понимая, что страхи мои всё же оказались не беспочвенными.

Робкая надежда, что Глеб пойдёт мимо, так же себя не оправдала.

— Привет, — поздоровался бывший с Матвеем, получив от него кивок и тихое «здравствуйте», после чего перевёл взгляд на меня. — Я тебя не преследую.

— Я этого и не говорила.

— У тебя на лице всё написано, — усмехнулся Глеб.