Вернись и полюби меня (ЛП)

- Не намеренно, нет. Но они себя переоценивают. Темная магия почти всегда меняет тех, кто ей занимается. Если ведьма или волшебник оказываются способны перейти к более сложным заклинаниям – если они могут вытерпеть боль – эта новая сила их… одурманивает.

Он произнес эти слова таким тоном, и так расслаблено при этом было его лицо, что Лили с одного взгляда прониклась уверенностью: Сев принадлежал к числу тех немногих Пожирателей, кто поднялся до заклинаний высшего уровня.

- Ты что угодно вынесешь, - сказал он все тем же тусклым голосом, - только чтобы эта сила возвращалась к тебе снова и снова.

У нее отнялся язык. Северус заговорил громче – словно поднимался в день сегодняшний из глубин воспоминаний; благо что Лили еще не успела решить, как относиться к услышанному.

- Но не забывай, что за все нужно платить, и Темные искусства воздействуют не только на магию, но и на разум. Яркий пример тому – Беллатрикс; она была способна на сложнейшие заклинания, но в конце концов… пристрастилась к боли. На этом этапе такого рода зависимость возникает у большинства волшебников; когда заходишь так далеко – это единственный способ выжить. Сила и боль становятся одним и тем же, и когда это происходит – личность адепта совершенно меняется. Такие, как Беллатрикс – и Темный Лорд, который всегда был на голову ее выше – становятся неспособны отождествлять себя с чем-то, кроме боли. Они причиняют боль другим и сами ее испытывают; это приносит им радость и поднимает настроение.

Должно быть, он как-то по-своему истрактовал выражение ее лица – хотя она не представляла, как именно; Северус произнес уверенно и резко:

- Со мной этого не случилось. И не случится.

- Почему? - голос ее дрожал; Лили представляла, как Севу – ее Севу – нравится мучить людей… - Чем ты такой особенный?

- Окклюменция, - сказал он.

- Что?

- Окклюменция. Как и легилименция, это не заклинание, а ментальные искусства. Они требуют умения работать с сознанием – как чужим, так и своим собственным. Есть способ… я могу описать это только как “убрать часть себя на хранение”. Ты знаешь, что длительное воздействие Круциатуса сводит людей с ума?

Она ошеломленно кивнула. Он подвергал себя этому – ради развлечения?

- То же касается и любых других пыток – продолжительное воздействие физической и душевной боли деформирует человеческий разум. Оно его… разрушает. Именно к этому в конечном счете приводит использование темной магии – если только ты не знаешь, как претерпевать страдания, не разрушаясь. Я мог разделить свое сознание, и какая-то часть меня… оставалась незатронутой, пока другая переносила боль. Мой метод удалось воспроизвести только Нарциссе – жене Люциуса.

- Ты что же, ее научил? - отчего-то Лили находила отвратительной саму эту идею.

- Да, - он слегка пожал плечами. - Нарцисса прекрасно разбиралась в ментальных искусствах – как и Темный Лорд, как и Беллатрикс; но они не были заинтересованы во всяких “уловках”, как они это называли, и считали нас с Нарциссой слабаками – за стремление отгородиться от боли. Сами они ее переносили, не возводя никаких внутренних преград, и почитали это признаком силы… что ж, в конечном счете у них не выдержал рассудок – закономерный и очевидный для любого исход, хоть они и мнили себя выше этого…

Он замолчал, уставившись куда-то вдаль – похоже, снова углубился в воспоминания. Лили едва не разобрал истерический смех – Северус называл этих кошмарных Пожирателей по именам, будь они неладны… Слова не шли на язык; неизвестно еще, что хуже – их прошлые ссоры, когда они кричали и обзывали друг друга глупцами, или же эта нынешняя короткая и бесстрастная лекция.

- Темные искусства никогда меня не изменят, - произнес он – взгляд его оставался невидящим, - если только я сам того не пожелаю. А я повидал достаточно безумия, чтобы осознать, что оно лишь меняет одну реальность на другую, а не избавляет от нее. Что до тебя, то одно темное заклинание не сделает из тебя садистку – а уж то заклинание, которым ты воспользовалась, и подавно. Контрапассо связано с раскаянием и прощением; если ты что и почувствуешь – то лишь более частые угрызения совести, и то ненадолго. Или же прощать станет легче. Возможно – и то, и другое сразу.

Это было подозрительно похоже на правду. Дамблдор предупредил ее прямым текстом, что научиться прощать себя – единственное, что поможет простить другого… и заставил окончательно усвоить урок на примере этого заклинания. И когда она прокляла Северуса, то так мучительно переживала свою вину, ее едва не тошнило от самой себя… чтобы снять это заклятье – ей пришлось простить их обоих от всего сердца…

- Да нет, ну все-таки вряд ли, - оцепенело сказала она, глядя в сторону Северуса, но словно сквозь него, - не может быть, чтобы оно и впрямь было темным…

Потому что – ну как, как оно могло быть темным? Как мог Дамблдор – создать его, научить ему других – заклинанию, которое…

Ты наложила проклятие на Эйвери. Ты знала, что ему будет больно. В чем разница между темным заклинанием и светлым, если оба причиняют боль? Северус говорит – только в способе получения силы…