Вернись, любовь

– Тогда не говори ничего. И если когда-нибудь настанет подходящий момент, пусть очень нескоро, я скажу это снова. Но пожалуйста, не мучайся и не считай, что это висит над твоей головой. Я не выскочу из-за двери и не схвачу тебя в объятия. Мы долгое время были друзьями, и я не хочу терять нашу дружбу.

Она вдруг почувствовала облегчение. Возможно, в конце концов, еще не все потеряно.

– Я рада, Нардо. Но сейчас я не могу ничего решить. Я не готова. Вероятно, никогда не буду готова.

– Нет, будешь. Но может быть, не для меня. Это я тоже понимаю.

Она посмотрела на него с нежной улыбкой и медленно наклонилась, чтобы поцеловать в щеку.

– И когда это вы стали таким сообразительным, мистер Франко?

– Я был таким всегда, просто ты этого никогда не замечала.

– Неужели?

Он заулыбался, а она засмеялась, и атмосфера в комнате снова изменилась.

– Да, это так. Так уж получилось, что я теперь гений в нашей работе, или ты этого не заметила?

– Вовсе нет. И каждое утро, когда я смотрюсь в зеркало, то спрашиваю: «Свет мой, зеркальце, скажи, кто тут гениальней всех?..»

Теперь они уже смеялись оба, и внезапно их лица вновь оказались рядом, и он оцгущал ее нежное дыхание на своей щеке, и единственное, чего ему хотелось, это снова поцеловать ее, и он видел, что ее губы ждут его.

Но на сей раз он этого не сделал. Момент был упущен, и Изабелла в смущении неестественно засмеялась, встала и пошла прочь. Нет, им будет нелегко на работе. Теперь они оба знали это.

– Посмотрите, что Луиза испекла для Санта-Клауса! – Алессандро неслышно приблизился к ним в своих мягких тапочках. Он нес две тарелки с имбирными пряниками, которые аккуратно поставил на маленький стульчик, придвинув его к камину. Мальчик серьезно посмотрел на них, а затем взял большой теплый пряник и быстро съел его. Потом он снова исчез, разрушив болезненное наваждение.

– Изабелла... – Бернардо посмотрел на нее и улыбнулся. – Не беспокойся.

Она только похлопала его по руке, и они обменялись улыбками, когда Алессандро вернулся, с трудом неся две чашки с молоком.

– Ты устраиваешь вечеринку или собираешься накормить Санта-Клауса? – Бернардо улыбнулся ему и снова сел.

– Нет. Это не для меня.

– Стало быть, для Санта-Клауса? – Бернардо наблюдал за ним, широко улыбаясь, но лицо мальчика постепенно стало серьезным, и он покачал головой. – Неужели для меня?

Мальчик вновь отрицательно покачал головой:

– Это для папы. На тот случай... если ангелы позволят ему прийти домой... только на сегодняшнюю ночь. – Он снова посмотрел на два стула, которые поставил возле камина, а затем поцеловал маму и Бернардо, пожелав им спокойной ночи.

Через пять минут Бернардо ушел, а Изабелла тихо пошла в свою комнату. Это была очень длинная ночь.

Глава 7

– Как там карусель? – спросил Бернардо, сидя в кресле и вытянув ноги перед собой, после обычного обсуждения дел с Изабеллой в конце длинного рабочего дня. Минуло три недели после Рождества, и они занимались только работой. Но кажется, наконец-то все снова становилось на свои места. Не прошло и десяти дней, как они даже устроили хорошую перепалку. И он больше не напоминал о своем рождественском «признании». Изабелла испытывала облегчение.

– Думаю, она нравится ему почти так же, как твой велосипед.

– Он еще не сломал им ничего из мебели?

– Нет, но явно старается. Вчера он устроил себе гонки в столовой, но всего лишь сбил пять стульев. – Они рассмеялись, и Изабелла встала и потянулась. Она была рада окончанию праздников и довольна проделанной ими работой. С некоторым усилием, но им удалось вернуться к прежним отношениям, и даже Бернардо заметил, что у нее миролюбивое настроение. Но тут он увидел, как она вся напряглась, услышав звонок телефона в кабинете Амадео. – Почему звонят в его кабинет?

– Может быть, не смогли дозвониться к тебе. – Он хотел сделать вид, что не придает этому значения, хотя это поразило и его. Но они оба знали, что люди, отвечающие на звонки к ней, иногда перепутывали линии. – Хочешь, я возьму трубку?

– Нет. Все нормально.

Она быстро прошла в кабинет Амадео, но не прошло и двух минут, как Бернардо услышал крик. Он вбежал туда и увидел ее в истерике, с побелевшим лицом, зажавшей рот руками, уставившейся на телефон.

– В чем дело?

Но она не ответила, а когда попыталась, то издала нечленораздельный звук, а затем снова вскрикнула.

– Изабелла, скажи мне! – Он держал ее руками за плечи и тряс, отчаянно пытаясь заглянуть ей в глаза. – Что тебе сказали? Что-нибудь насчет Амадео? Звонил тот же человек? Изабелла...

Он уже всерьез собирался дать ей пощечину, когда охранник, сидевший на телефоне в приемной, влетел в кабинет.

– Алессандро!.. Они... сказали... они... что он у них... – Она упала, рыдая, в объятия Бернардо, в то время как охранник поспешно ринулся к телефону, набирая ее домашний номер, но он никак не мог туда дозвониться.