Вернись за мной

Глаза, которых я стараюсь избегать, смотрят на меня в ответ. Ее губы дрожат, и я протягиваю руку, чтобы остановить дрожь.

— Он в своем доме.

— Почему мы все еще у Сидни?

Потому что нам больше некуда идти.

Врать ей противоречит всему, но я не могу сказать ей правду.

— Он плохо себя чувствует, поэтому мы останемся здесь, пока он не поправится.

Она наклоняет голову набок.

— Разве мы не должны быть рядом с ним?

У меня такое чувство, что мое сердце вот-вот вырвется из груди. Я хочу быть с ним, но как я могу?

Как я могу простить его после всего, что случилось? Он солгал мне.

Все это время я отдавала ему свою душу, только чтобы он ее раздавил.

— Не сейчас.

— Когда мы сможем поехать домой? — спрашивает она.

Я сажусь, беру ее руки в свои и пытаюсь улыбнуться. Она так много пережила, и я чувствую, будто снова подвела ее. Снова поверила в человека, который этого не заслуживает. Все эти годы моя жизнь шла по пути через выбор, который приняла его семья. Теперь я должна подготовить нашу дочь к новому пути. К тому, где семья, которую мы строили, распадается.

— Хэдли, Коннор и я… Мы… Хорошо, мы проведем некоторое время порознь.

— Но! — Она вырывает свои руки из моих. — Я люблю его.

— Я тоже его люблю, но иногда все не так просто.

Голова Хэдли двигается из стороны в сторону в знак возражения.

— Мы должны вернуться, мама! Мы должны. Коннор любит нас, и он делает тебя счастливой. Ты больше не плачешь, и Коннор тебя не бьет!

Есть раны, которые не физические.

— Я знаю это, милая, но мы поссорились и согласились, что нам нужно сделать перерыв.

Ее глаза расширяются, а потом она касается моего лица рукой.

— Он мой лучший друг.

— Он твой отец и всегда будет частью твоей жизни. Я никогда не заберу этого у вас.

Из ее глаз текут слезы, а во мне все сжимается. Дыхание за дыханием, оно сжимается, когда я наблюдаю, как мой ребенок борется с тем, что я говорю.

Конечно, этот раз совсем не похож на первый. Когда я оставила Кевина — это было освобождение. Сейчас я не чувствую себя свободной. Это похоже на агонию.

— Пожалуйста, мамочка! Пожалуйста, пожалуйста! Мы должны вернуться. У меня домик на дереве, и он не знает, что делать с животными! Мы должны ему помочь. Он нуждается в нас и… и… он никогда не расстраивает нас. Коннор водит нас за тыквами и яблоками. Пожалуйста!

Пожалуйста, остановите это.

Я не могу остановить слезы, которые текут по моему лицу. Смотреть, как она разваливается таким образом — сокрушительное чувство.

Мои пальцы касаются ее щеки, вытирая падающую слезу.

— У тебя всегда будет Коннор, Хэдли. Всегда. Я знаю, что тебе это трудно понять, но иногда нам приходится уходить от кого-то, кто нам дорог, даже когда они водят нас за тыквами и яблоками. Иногда это просто не работает.

И иногда хочется умереть в процессе.

Ее грудная клетка быстро поднимается и опускается, вдохи становятся громкими.

— Я хочу вернуться к Коннору!

Я тоже.

— Знаю, и мне жаль. Ты не представляешь, как сильно я тебя люблю, Хэдли, и сделаю для тебя все, но не могу дать тебе этого.

— Ты всегда прощала папу. — Ее голос дрожит. — Я не знаю, почему ты не можешь простить Коннора.

И вместе с этим из ее груди вырывается рыдание, и она бежит по коридору. Когда хлопает дверь, я подпрыгиваю, и еще одна часть меня разлетается на куски.

____________

— Элли, я волнуюсь, — говорит Сидни в четыре утра.

Я непрерывно плакала после разговора с Хэдли. Если это были не истерические слезы, то можно назвать это водопадом.

Я не смогла пересказать, что случилось, потому что это слишком больно, и я не на сто процентов уверена в том, какой будет юридическая ответственность Сидни. Я не знаю, должна ли она сообщать об этом. Блядь, она уже могла знать, поскольку они с Декланом встречались.

Все это полный бред.

— Со мной все будет хорошо.

— Правда? Потому что я никогда не видела, чтобы кто-то так плакал.

Что случилось?

Я хочу с кем-то поговорить, но не уверена, что смогу выговорить слова.

— Той ночью я многое узнала. Вещи, о которых Коннор надеялся, я никогда не узнаю, и… Я не могу быть с ним.

— Он причинил тебе боль? Потому что, клянусь Богом, я его убью.

— Нет, не так. Нет… Физически, конечно, нет. Это про ту ночь, когда мы встретились.

— О, — говорит она, потирая меня по спине. — Ну, это было восемь лет назад, правда?

— Да, но это сложно. — Уверена, что да, но вы прошли такой долгий путь. Мне неприятно видеть, как вы расходитесь из-за того, что произошло, когда вы были еще практически детьми.

Если бы Сидни знала, в чем дело, уверена, что она бы так не думала.

В конце концов, единственные два человека, чье мнение имеет значение, не здесь, чтобы высказать его.

— Я не уверена, что есть способ это исправить. Блядь, не знаю, как я могла бы забыть это, даже если бы хотела.

Она качает головой.

— Я бы хотела, чтобы ты сказала мне, чтобы я могла тебе помочь.

— Детали не имеют значения. Ну, имеют, но не для нее.

— Ладно, тогда расскажи мне без подробностей.

Я откидываюсь на диван, прижимая подушку к груди.

— Коннор знал, что случилось с моими родителями.