Верните маму

— Нет, правда, Дима, — продолжала Зойка, волнуясь. — Это бабушка просила и вообще родители.

— Спасибо. Не надо.

— К экзаменам бы вместе готовились. Я алгебру очень боюсь.

Димка глянул вкось на Зойку с усмешкой:

— Справишься. А что касается меня, то мама скоро выписывается.

— Неправда, — сказала Зойка дрогнувшим голосом. Ей стало обидно, что Лавров так с ней разговаривает. — Неправда. У нее температура высокая.

Шли молча. Димка ускорил шаг.

— Ну ладно, — сказал он, — до свидания. Мне тут кое-куда надо зайти.

И свернул в чужой переулок.

Еще в передней бабушка спросила:

— Ну, говорила с Димой?

— Говорила.

— И как он?

— Как он, как он! — крикнула Зойка. Слезы хлынули сразу. Боль, обида, собственное бессилие прорвались наружу с этим теплым потоком слез. — Плохо, вот как! — она бросилась на диван вниз лицом.

— Что же плохо? — спросила бабушка.

— Все… — захлебывалась Зойка. — Все. Теперь еще мама…

— Царица небесная, — прошептала бабушка. — Чего… мама?

— Температура, вот чего!

— У-ух! — выдохнула Анна Даниловна с облегчением и скинула с головы платочек. — Температура ничего, это поправить можно.

Она прошла в другую комнату и разбудила Николая Максимыча, прилегшего отдохнуть.

— Чего это, заяц белый, ревешь, как медведь.

Зойка, не поднимая лица, вытерла его о подушечку, потом села и рассказала отцу и о вчерашнем собрании и о сегодняшней встрече с Димкой.

— Ах, горе-общественники, — сказал Николай Максимыч. — Вот так легко убить веру в коллектив. Ну, кто это вас учил, что если коллектив, то уж — только собрание, протокол и никак иначе. А тут даже и не собрание, а черт знает что.

Николай Максимыч говорил резко и, поднявшись с дивана, похлопывал себя по карманам — искал папиросы. А курить он бросил.

— Ну почему бы вам было не собраться, не подумать, без Димки, конечно, как тут быть? Вы же о нем беспокоились. И неужели никто из вас не догадался, что сделать это надо деликатно?

Зойка молчала.

— И вот если бы вы до этого додумались, то само собой оказалось бы, что поговорить с ним надо не при классе и не обязательно человеку, облеченному властью — комсоргу, который, кстати, у Димки, насколько я знаю, авторитетом не пользуется.

Зойка кивнула.

— Сделать это должен был тот, кого он уважает, кто ему просто по-человечески ближе всех — ты.

Зойка посмотрела на отца. Откуда он знает?

— А вы орали на весь класс о его горе.

— Это не мы.

— Но вы позволили! — прервал Николай Максимыч гневно. — А эта ваша Лютикова — дура!

Зойка расширила глаза. Отец никогда не говорил с ней так прямо и зло.

Он не щадил ее, не утешал. Это значит, она действительно, пусть и без умысла, причинила человеку глубокую боль. А еще это значит, что детство, должно быть, кончилось. Разговор на равных.

12

Пора экзаменов прошла быстро. Девочки страшно трусили, потому что кто-то распустил слухи, что, кроме учителей, будут представители из районо, а вот они-то и «режут», потому что спрашивают совсем не то, что в билете. Девчонки ахали, мальчишки, почесав за ухом, говорили: «Спихнем». И действительно, все обошлось хорошо.

Надежда Павловна с дочкой была уже дома, потому что Соломина, которая жила с Лавровым в одном квартале, видела по утрам, как Димка с маленькими бутылочками ходил на детскую кухню за молоком.

Сегодня Зойка уезжает на каникулы. Зимой у нее гостила двоюродная сестра-ровесница из деревни. Она видела Зойку впервые и не скрывала своего любопытства.

— Ой, да Зоенька, да какая же ты… ну прямо Лариса Дмитриевна!

— Что за Лариса?

— Да бесприданница! Не смотрела? А у нас семь раз крутили в клубе, прямо киномеханика замучили.

Девушка обходила Зойку со всех сторон и клала на ладонь ее косу:

— Это вот да! Это волосы! У меня тоже были ничего, я, дурочка, остригла.

Она тут же решила, что Зойка должна летом приехать к ним в деревню на Оку, во-первых, потому, что летом нету места лучше, чем Ока, а во-вторых, пусть-ка все поглядят, какая у нее двоюродная сестра. То-то Сонька-счетоводка тогда притихнет, а то думает, что лучше всех. Зойка смеялась над своей простодушной бойкой сестрой, но самой все-таки захотелось поехать в эту деревню и посмотреть на Соньку-счетоводку.

А теперь уже взят билет на пароход, но поездка не радует. Ерунда все это, глупость, бесприданница… и тем более Сонька. Теперь вот взять и уехать, не увидев Димку, не узнав, что будет с ним дальше. С такими думами Зойка шла по улицам, просто шла, прощалась на два месяца и оказалась на Димкином бульваре. Сколько тут бабушек с внучатами! И молодые мамы есть, вон и отцы, читают газеты на скамейках, отвернувшись от своих колясок.

Она прошла взад-вперед, посмотрела всех младенцев и удивилась, что все они такие толстые, нормальных почти нет. Наверно, так и должно быть. И вдруг увидела старушку соседку. Могло быть, что она гуляла со своим внуком, но Зойка сразу поняла, что это Димкина сестренка. Она заволновалась и хотела пройти мимо, но это было бы совсем уж глупо, тогда зачем же было приходить и искать? Зойка заставила себя поздороваться со старушкой.