Верное слово

Серафима почувствовала, как сущность в её теле замерла, всматриваясь в эти воспоминания, словно желала найти лазейку для своей недоверчивости, крошечную возможность уцепиться за иллюзию, что смерть Учителя была обманом.

Тогда Сима вспомнила большой зал, где прощались с Виктором Арнольдовичем коллеги. Белые статуи, алые флаги.

Кажется, по щекам струились слёзы, но Сима не сумела бы сказать, чьи. Саша уже не могла плакать, Сима – уже выплакала всё, что могла.

– Умер? – прошептало что-то внутри сознания. Сима ухватилась за эту ниточку, пассивизируя сущность по формуле Вернадского.

– Умер на моих руках, – сказала она самой себе. – Он умирал плохо. Ему было больно.

Формула работала, одновременно создавая для сущности оболочку, что-то вроде кокона. Сима усилием воли отделила часть собственной силы, перенеся в кокон. Свободные от контроля Саши руки взметнулись сами: жест, слово, символ, аттрактор.

Кокон обрёл плоть. Сима приготовилась ударить по нему изо всех сил, но дрожащие от слабости руки никак не складывались в символ для малой боевой формулы Гречина, при которой не нужен наводчик – и наводит, и питает формулу сам маг.

Конечно, убить этим Сашу едва ли получится, но Гречин даст сигнал, который фронтовики Игорь и Лена поймут сразу и подхватят.

Формула не складывалась. Снова и снова. Стало страшно. Кокон поднялся над землёй, повиснув на уровне лица Серафимы.

– Умер? – вновь спросил кто-то в её голове.

– Да! Да! Да-а-а-а! – выкрикнула Сима что было силы. – Умер! Его больше нет! Нет!

Кокон вспыхнул. Волна кипящего жара отбросила Симу на несколько метров. Сам собой детонировал второй, а за ним и третий контур магических мин, так что Симе ещё около получаса пришлось сидеть и ждать, пока в голове перестанет звенеть на тысячи голосов эхо взрыва, а председатель и профессор проведут магометрию и все необходимые проверки. Убедиться: обрывки противодемоновых щитов выпустят запертого за ними мага без особенных проблем.

Как только Решетников просмотрел последние данные и удовлетворённо кивнул, Лена сбросила надоевшие сапоги и побежала к подруге. Внешне с Серафимой, казалось, всё в порядке, но она была слишком обессилена, чтобы самостоятельно подняться, поэтому Лена подставила ей плечо.

– Всё? – выдохнула Сима, приблизившись к магам. – С Сашей – всё?

– Умница, Серафима Сергеевна, – профессор церемонно пожал ей руку, которая тотчас безвольно упала вдоль тела, едва старик выпустил её ладонь. – А ведь я до последнего сомневался, однако же справились. Самоликвидация феномена прошла как по книжке. След ещё подержится день или два, но отныне в Кармановском болоте нет ничего страшнее мшаника. И всё вам спасибо, милочка. Только вам. Удивительно, как в вас этого раньше не разглядели, когда вы в студентках были. Удивительно!

– Тогда некогда было, – отозвалась Сима холодно. – Война началась.

– Милая моя, – профессор грустно посмотрел на подруг. – Война – она всегда, видим её мы, простые смертные, или не знаем о ней. А мага хорошего, сильного и мудрого учитель должен на первом же занятии распознать и беречь как зеницу ока. Хотя… – Профессор отвёл глаза. – Верно вы говорите. Всё увидел Витя. Он талантливейший педагог был. И талантом вашим распорядился как нельзя лучше. В те годы иначе нельзя было.

Сима с досадой поняла, что профессор вот-вот начнёт снова просить прощения за годы на болоте. Не было в том необходимости, ни тогда, ни сейчас. Если сделал правильный выбор Виктор – отчего тогда извиняться за него? Вот если ошибся…

Считать свою искалеченную жизнь чьей-то ошибкой Сима не желала. Она расправила плечи, всё ещё немного опираясь на Лену, сдержала стон боли и спросила тихо, но твёрдо:

– Так какие будут приказания, товарищ Решетников? Как я понимаю, нам стоит обсудить то, что сейчас здесь было, сделать выводы и попытаться рассчитать формулы для борьбы с «зигфридами»?

– Вам отдыхать надо… – начал Решетников.

– Отдохну, когда немцы упокоятся. Там люди руки сжигают, а я стану отдыхать?

– Восстановиться надо, – спокойно оборвала её Лена. – Не восстановишься – не сможем их задавить. Нас мало, а «зигфридов» – отряд.

– Значит, так, – вклинился в разговор старших магов председатель. – Машенька там изводится, а мы препираемся в лесу. Не хватало ещё, чтобы мшаника дозвались. Сейчас все к нам, чаю выпьем, а мы с Александром Евгеньевичем – водочки, потому как нервы-то не восстанавливаются. И вот за чаем ругайтесь сколько влезет. Вы, Серафима Сергеевна, лёжа, а профессор с Машей пусть расчётами займутся. Истина, конечно, она в спорах рождается, но я председательской волей переношу роды в подходящее помещение.

Шутка вышла так себе, но главного Игорь добился: маги улыбнулись друг другу и побрели в сторону дома.

* * *