Верное слово

Все понимали, чем закончится для председателя вмешательство столичных магов. Да и не только для него. Придётся рассказать правду о «героической седьмой». Предать память Виктора. Разрушить будущее «серафимов». А ведь только всё готово было успокоиться. Забылось прежнее, затянулось дёрном лет, сквозь который уже начала пробиваться молодая травка новой жизни. На днях в столице с почестями «останки ночных ангелов» захоронят. Рассказать сейчас о «серафимах» – это вернуться обратно, в Кармановское болото. Стать объектом исследований магов, которые ещё вчера сидели за партами под твоим собственным портретом. Не говоря уж о том, какую статью отыщут для Матюшина военные юристы, какой грязью обольют имя Потёмкина…

– Москве сообщать не будем, – твёрдо заявила Нина. – Справимся. Если Сима одна Сашу не сумела добить, вместе сумеем. Так?

Солунь кивнула:

– Может, девчонок вызвать? – предложила она. – Всё-таки всех нас касается.

Сима не торопилась с ответом.

– Думаю, сказать всё-таки стоит, – заговорила она, наконец. – Маша сумела формулу победить, нашла верное слово – но только для живых. Не успели мы Сашу спасти, только и убить её совсем, упокоить то, что осталось от неё, мы не сможем. Ни сил, ни знаний у нас не хватит, девочки. Я многое за два года услышала и увидела благодаря Вите. Страшные вещи после войны остались – и в земле, и в небе, и в людях. Непростые порой решения магам приходилось принимать. Поверьте мне: с тем, чем стала наша Сашка, нам не справиться – ни втроём, ни вчетвером, ни всей группой.

– Машу я к Кармановскому болоту на пушечный выстрел не подпущу, – перебил её Матюшин. Сима кивнула, подтверждая его правоту.

– Поэтому и предлагаю, – она подождала, пока Нина перекипит возмущением и сядет к столу, – попросить о помощи.

– Военных? – зло усмехнулась Нина. – Забыла, как они нас хотели вместе на болоте накрыть? Или наших, из университета? Таких, как Виктор? Думаешь, кто-то из них нам способен помочь? Двоих вон посылали уже. Сашка их сломала, даже пальцев сплести не успели. Сопляки они против нас и нашей формулы.

– Вот именно, – продолжила Сима, переждав, – формулы. Профессора Решетникова надо звать. Он нашу формулу разрабатывал. Он и поможет Сашку упокоить.

Идею не поддержал никто. Мысль о том, что настолько высоко взлетевший в военных и магических кругах человек, как Решетников, узнает о том, что «серафимы» живы, испугала всех. Когда же Сима обмолвилась, что старому магу и так известно о Кармановском болоте, голоса тотчас стихли. Четыре пары глаз с удивлением и осуждением уставились на Серафиму.

– И ты молчала? – проговорила Лена. – К тебе приходил сам Решетников, рассказал, что знает о нас, и ты даже не подумала всех предупредить? Оля уже погибла! Решетников видел нас на похоронах! Мы ведь не люди для него, Сима, а свидетели его ошибки. Его – и Виктора. Откуда ты можешь знать, что это не он Олю…

– Ольгу Учитель убил, – бросила Нина. – Не в том дело. Отчего ты, Симка, считаешь, что ты беречь нас должна, за нас всё решать? Уж давно ты не староста! Сколько раз ты за нас решала? Сколько раз ради Виктора Арнольдыча нас предавала? А теперь ещё это. Решетников. Да лучше сразу танки и миномёты вызови!

– Он о нас много месяцев знал, – возразила Сима. – И прежде всего, обо мне. Верно, реши он от «серафимов» избавляться, начал бы с меня, да подождал, пока вы на похороны приедете, как к Виктору собрались. Прощенья он у меня просил в тот день, как мы в Карманов уехали, за формулу. Как хотите, а я ему верю…

– Ты и Учителю верила, когда он нас на болоте запер, – пробормотала Нина.

– Моя вера, Нина, Кармановским болотом воспитана, – резко ответила Сима. – Я с пустым рукавом руки не подаю. От Вити остались бумаги, которые заинтересуют Решетникова. Поможет он нам с Сашей – я бумаги ему отдам по нашей формуле и всё то, что Виктор за эти годы по ней сделал. А не поможет, те же бумаги на нужный стол лягут. И мокрого места от профессора не останется, уж поверьте. Я ведь, Нина, так и осталась вашей старостой. Берегла и беречь буду.

* * *

– Выручать надо, выручать! – Нелли с трудом сдерживалась, заставляя руки спокойно лежать на столе. В сестринской сидели две незнакомые медсестрички, пили чай после дежурства, о чём они не забыли сообщить Нелли раза три или четыре: вдруг ассистентка Чижова скажет своему начальнику, что в госпитале сёстры бездельничают? Нелли сидела у окна, положив перед собой медкарту пациента, и думала, думала, думала. Отправиться за другими пострадавшими магами Николай Николаевич ей не позволил – отправился сам, а помощнице поручил наблюдать за прооперированными.