Верноподданный (Империя - 1)

Договор с Вулковом только прибавил Дидериху забот. Реальному обязательству продать дом он мог противопоставить всего лишь надежды и перспективы, - очень дерзкие надежды и туманные перспективы... Однажды в воскресенье - морозило и уже темнело - Дидерих отправился в городской парк и на уединенной дорожке повстречал Вольфганга Бука.

- Я все-таки иду на сцену, - заявил Бук. - Решено окончательно.

- А адвокатская карьера? А женитьба?

- Я пробовал стать на этот путь, но театр влечет сильнее. Там, знаете ли, меньше ломают комедию, честнее делают свое дело. Да и женщины красивей.

- Это еще не основание, - ответил Дидерих.

Но Бук говорил серьезно:

- Должен признаться, что пущенный о нас с Густой слух позабавил меня. Но, с другой стороны, при всей его нелепости он существует, девушка страдает, и я не могу ее больше компрометировать.

Дидерих искоса бросил на Бука испытующий взгляд: у него создалось впечатление, что Вольфганг ухватился за эту сплетню лишь как за предлог уклониться от женитьбы.

- Вы, конечно, понимаете, - строго сказал Дидерих, - в какое положение ставите свою невесту. Теперь ее не всякий согласится взять замуж. Надо быть рыцарем, чтобы сделать это.

Бук был того же мнения.

- При таких обстоятельствах, - многозначительно сказал он, - подлинно современному человеку с широким взглядом на вещи должно доставить особое удовлетворение вступиться за девушку и поднять ее до себя. В данном случае, когда ко всему в придачу есть деньги, благородство в конце концов непременно восторжествует: вспомните божий суд в "Лоэнгрине"{322}.

- А "Лоэнгрин" тут при чем?

Но Бук, чем-то явно обеспокоенный, не ответил: они были у Саксонских ворот.

- Зайдемте? - спросил Бук.

- Куда?

- А вот сюда. Швейнихенштрассе, семьдесят семь. Надо же в конце концов сказать ей, быть может, вы могли бы...

Дидерих присвистнул сквозь зубы.

- Ну, знаете. Вы до сих пор ей ничего не сказали? Вы сообщаете об этом сначала посторонним? Что же, ваше дело, драгоценнейший, только меня, пожалуйста, не впутывайте, я не имею обыкновения объявлять чужим невестам о расторжении помолвки.

- Сделайте исключение, - попросил Бук. - В жизни для меня всякие сцены очень тягостны.

- Я человек принципа, - сказал Дидерих.

Бук пошел на уступки:

- Я вас не прошу что-либо говорить. Пусть ваша роль будет бессловесная, вы и тогда послужите мне моральной поддержкой.

- Моральной? - переспросил Дидерих.

- В качестве, так сказать, представителя рокового слуха.

- Что вы хотите сказать?

- Я шучу. Вот мы и пришли, идемте!

И Дидерих, смущенный последними словами Бука, без возражений двинулся за ним.

Фрау Даймхен не оказалось дома, а Густа заставила себя ждать. Бук пошел взглянуть, что ее задерживает. Наконец она вошла, но одна.

- Как будто и Вольфганг был здесь? - спросила она.

Бук сбежал!

- Понять не могу, - сказал Дидерих. - У него был к вам неотложный разговор. - Густа покраснела. Дидерих повернулся к дверям. - В таком случае разрешите и мне откланяться!

- А какой у него был разговор? - допытывалась она. - Ведь не часто случается, чтобы ему было что-либо нужно. И зачем он привел вас?

- На это я также ничего не могу ответить. Должен сказать, что я решительно осуждаю его: в таких случаях свидетелей не приводят. Моей вины здесь нет, прощайте!

Но чем смущеннее он на нее глядел, тем настойчивее она добивалась объяснений.

- Я не желаю вмешиваться в дела третьих лиц, - сказал он наконец. - Да еще если третье лицо дезертирует и уклоняется от выполнения своих первейших обязанностей.

Густа широко раскрытыми глазами смотрела ему в рот, ловя каждое слово. Когда Дидерих договорил, она одно мгновение стояла неподвижно, потом порывисто закрыла руками лицо и заплакала. Видно было, как вздулись ее щеки, а сквозь пальцы капали слезы. У нее не оказалось носового платка; Дидерих одолжил ей свой. Он растерялся при виде такого отчаяния.

- В конце концов вы не так уж много потеряли в его лице.

- И это говорите вы! - накинулась на него Густа. - Кто, как не вы, травил его! Вы, который... Мне кажется более чем странным, что он именно вас прислал сюда...

- Что вы имеете в виду? - в свою очередь, насторожился Дидерих. Полагаю, что вы, многоуважаемая фрейлейн, не хуже моего знаете, чего можно ожидать от сего господина. Ибо там, где образ мыслен дряблый, там все дряблое. - Она смерила его ироническим взглядом, но он произнес еще строже: - Я все это наперед предсказывал.

- Вам это было выгодно, потому и предсказывали, - язвительно бросила она.

А он насмешливо:

- Вольфганг сам просил помешивать в его горшке. А если бы горшок не был обернут сотенными купюрами, он давно перестоялся бы.

- Да что вы знаете! - вырвалось у Густы. - В том-то и дело, этого-то я не могу ему простить, что ему все трын-трава. Даже мои деньги!

Дидерих был потрясен.

- С таким человеком нельзя иметь дело, - решительно сказал он. - У подобных людей нет ничего святого, на них ни в чем нельзя положиться. Дидерих назидательно кивнул головой: - Кто равнодушен к деньгам, тот не понимает жизни.

- В таком случае вы-то ее прекрасно понимаете, - отпарировала Густа и слабо улыбнулась.