Верноподданный (Империя - 1)

- Это перст божий, - заявил пастор Циллих, а Дидерих сказал себе, что перст этот иногда, право же, бывает очень полезен. Что было бы, если бы сей перст направил судьбу по иному пути?.. Враждующие партии смешались; в политику вторглась смерть, и члены партий стали просто людьми, все говорили вполголоса и покидали зал. Только выйдя на улицу, Дидерих узнал, что со стариком Буком случился обморок.

"Нетцигский листок" сообщил о "трагическом финале предвыборного собрания", а в заключение напечатал почетный некролог, посвященный памяти "высокочтимого гражданина Кюлемана". Перед читателем предстал ничем не запятнанный образ покойного, хотя и произошли события, требовавшие разъяснения... Между Дидерихом и Наполеоном Фишером состоялась встреча с глазу на глаз. Уже в самый канун перебаллотировки "партия кайзера" созвала еще одно собрание, на котором не возбранялось присутствовать и противникам. В своем пламенном выступлении Дидерих громил продажных демократов и их нетцигского главаря; назвать его имя - долг каждого верного монархиста... но он все же предпочел его не называть.

- Ибо, милостивые государи, в сердце моем горит огонь высокого стремления сослужить службу нашему несравненному кайзеру, разоблачить его опаснейшего врага и доказать, что этот враг тоже только и помышляет, что о наживе. - И тут у него вдруг блеснула одна мысль, быть может, просто воспоминание, он и сам не знал. - Его величество изрек однажды прекрасные слова: "Все мои африканские колонии отдам за приказ об аресте Эйгена Рихтера". Я же, милостивые государи, отдаю в руки его величества ближайших друзей Рихтера. - Выждав, пока затихнет гром рукоплесканий, он продолжал, несколько понизив голос: - А кроме того, милостивые государи, у меня есть особые основания полагать, чего ждут от "партии кайзера" в высоких, в чрезвычайно высоких сферах. - Он пощупал нагрудный карман, словно и на этот раз в нем лежало неопровержимое доказательство, и, набрав полную грудь воздуха, вдруг рявкнул: - Тот не верноподданный, кто после всего вздумает подать голос за свободомыслящих!

Собрание одобрительно загудело, и тогда Наполеон Фишер, присутствовавший в зале, попытался указать на неизбежные последствия такой позиции. Дидерих немедленно прервал его:

- Националисты скрепя сердце выполнят свой долг и изберут меньшее зло... Но я первый ни в какие сделки с антимонархистами вступать не намерен. - И он до тех пор стучал кулаком по кафедре, пока Наполеон Фишер не стушевался.

Утром в день перебаллотировки, как бы в подтверждение искренности Дидериха, в социал-демократической газете "Глас народа" было напечатано, наряду с ироническими выпадами против самого Дидериха, все, что он сказал о старике Буке, причем назывались имена.

- Геслингу крышка, - говорили одни избиратели. - Теперь Бук подаст на него в суд.

- Буку крышка, - отвечали другие. - Геслингу слишком многое известно.

Свободомыслящие, кто еще сохранил голову на плечах, тоже пришли к заключению, что теперь опасно лезть на рожон. Если националисты, с которыми, видно, шутить сейчас не приходится, считают, что следует голосовать за социал-демократов, то... А пройдет социал-демократ на выборах, значит, хорошо, что ты голосовал за него, иначе рабочие еще подвергнут тебя бойкоту.

Развязка наступила в три часа дня. На Кайзер-Вильгельмштрассе прозвучал сигнал тревоги. Все бросились к окнам, к дверям магазинов: где горит? Посреди улицы, в полной военной форме, маршировали члены ферейна ветеранов. Знамя ферейна указывало им дорогу чести. Кюнхен, исполнявший роль командира, в лихо заломленной на затылок островерхой каске грозно размахивал шпагой, Дидерих, идя в строю, печатал шаг, в радостной уверенности, что все дальнейшее свершится под команду, автоматически, что нужно лишь печатать шаг и идти строем, и тогда под мерной поступью власти от Бука останется мокрое место!.. На другом конце улицы к ферейну ветеранов примкнула новая колонна под своим знаменем; ее встретили гордым "ура" и громом оркестра. Объединенная колонна, хвост которой терялся в необозримой дали, - так велико было действие верноподданнической агитации, - достигла наконец пивной Клапша. Здесь разбилась на отряды, и Кюнхен скомандовал:

- К урнам!

Члены избирательного комитета в полном составе, с пастором Циллихом во главе, все в праздничных костюмах, встречали избирателей уже в коридоре. Кюнхен испустил боевой клич: "Вперед, камрады, на выборы! Голосуем за Фишера!" - и под оглушительный рев оркестра отделился от правого фланга и направился в зал, где происходили выборы. За ферейном ветеранов последовала вся колонна. Клапш, не рассчитывавший на такой энтузиазм, быстро исчерпал весь свой запас пива. К концу, когда из дела национализма было выжато все, что возможно, явился бургомистр доктор Шеффельвейс, встреченный криками "ура". Он совершенно открыто взял красный листок и, опустив его, радостно взволнованный отошел от урны.

- Наконец-то! - сказал он и пожал Дидериху руку. - Сегодня мы повергли в прах дракона.