Верность

– Марья Степановна.

– Титов! – ответил он и добавил: – Володя.

– А я Вера! – сказала девушка.

Они вышли в вестибюль. Мария Степановна, видно, тоже была музыкантом и, вздыхая, продолжила разговор о партитуре:

– В этой пьесе не хватает саксофона. Партия для него есть, а музыканта нет. Саксофонисты сейчас в дефиците.

Титов, услышав это, удивился: «Шутят они, что ли?» Внимательно поглядел на них: «Да вроде бы нет!» И говорит:

– А я как раз саксофонист!

Теперь уже Вера и её мама на Володю внимательно посмотрели, и затем возглас радости разнёсся по вестибюлю.

Вскоре Вера поправилась, и Володя часто стал бывать у неё. С собой он приносил саксофон, и вместе они репетировали партии пьесы.

А начальник Титова, узнав об этом, высказался так:

– Пусть творит, только не во вред службе!

И Володя творил. Оркестр собирал много слушателей, а потом он даже играл на Володиной и Вериной свадьбе. Вскоре у них родилась дочка.

А однажды, когда девочка уже подросла и Володя и Вера прогуливались по улице, держа за ручки малышку, Володя вдруг поймал на себе завистливый взгляд женщины, сидящей на скамейке с сигаретой в руке.

Та долго провожала их взглядом.

Танцор

Я руководил оркестром и играл на аккордеоне в клубе для танцующих или соревнующихся на звание лучшего танцора. Как-то к нам пришёл новый музыкант, тромбонист. Он всегда внимательно смотрел на выступающих и говорил:

– Эта пара не получит приз, у них нет эффектного колена, им надо найти свой стиль!

Или:

– Это никудышное па, не танцевальный шаг!

А то скажет:

– Бодрости, яркости не хватает!

И всегда оказывался прав. Жюри по итогам конкурсов слово в слово говорило то же самое. И я решил задать тромбонисту вопрос:

– Откуда ты это всё знаешь?

Он помолчал немного, улыбнулся и повёл рассказ.

– Хочешь знать? Так и быть, послушай. Танцевальную музыку я любил с детства. Потом пошёл учиться по классу тромбона. И только закончил обучение, как был призван в армию, в пограничные войска. Прошёл курс молодого бойца и попал на заставу. Там встретил знакомого старшину, соседа по гражданке.

Он познакомил меня с пограничниками и быстро ввёл в курс дела. Рассказал, что придётся охранять границу днём и ночью, в любую погоду: в слякоть, жару и стужу.

Вскоре я к службе привык. Но меня всегда удивляло женское лицо, выглядывающее из окна офицерского дома и пропадающее, когда офицер-лейтенант возвращался с охраны границы.

Это оказалась жена лейтенанта, Таня. На заставе они были недавно. Познакомились на балу, посвященном окончанию военного училища и получению звания. Затем лейтенанта направили служить на заставу. А жена его была примой в танцевальном ансамбле. И бросила всё ради мужа. Вот это любовь!

Тромбонист даже вздохнул, а затем продолжил:

– У мужа после походов по горам гимнастёрка от пота солью покроется, а жена тут же её постирает. Потом усаживает его чайку попить, и они сидят, говорят и никак не наговорятся. Может, она бы музыку послушала, будучи одна, да там по радио только восточные напевы звучали, под них по-русски не потанцуешь!

И однажды старшина мне сказал: «Меня поощрили, дали отпуск: за хорошее ведение хозяйства, за подготовку солдат к спортивным соревнованиям на брусьях и на турнике, а также за своевременный выпуск стенгазеты». И потом добавил: «Заставу я оставляю на тебя, ты уже всё здесь знаешь. Начальник моё решение поддержал».

Я вначале опешил, а потом подумал: «Старшина в отпуске – это ненадолго, справлюсь! Да и поближе познакомлюсь с женой лейтенанта. Мы же с ней творческие работники».

И тут меня осенила мысль, и я попросил: «Старшина, будешь дома, зайди к моим родителям, возьми у них патефон и пластинки с лучшей танцевальной музыкой!»

Он сделал большие глаза от удивления, а потом всё понял и весело засмеялся.

Старшина уехал, и я первым делом навестил дом, где жили офицеры: нужно было проверить отопительный котёл. Подбросил поленцев в топку, и мне казалось, что они под ритм трещат. И я стал негромко напевать им мелодию из одного известного танго.

И тут чей-то женский голос меня прервал:

– Вы тоже любите танцевальную музыку?

И я увидел стройную женщину с тонкой талией, с белой, казалось, бархатной, кожей и пучком чёрных волос на голове.

– Я тромбонист, – ответил я, не сводя с неё взгляда. – На гражданке играл в танцевальном ансамбле. И мне кажется, что и сейчас на своём инструменте музицирую. Если не вспоминать это, все можно забыть!

– А я танцевала в ансамбле, и мне кажется, все уже забыла, – сказала женщина.

Мне показалось, что она смирилась с этим положением, и я ей посоветовал:

– А вы какие-нибудь элементы танца вместо зарядки повторяйте!

Она посмотрела на меня, словно на ненормального, и ушла.

А у меня пошла хозяйственная работа. Солдатам баньку натопить, бельё постельное в казарме сменить. Старшина прибыл из отпуска счастливый и сразу вручил мне патефон с пластинками. И мы немедля поставили танго.

И тут подошёл лейтенант – муж Тани. И попросил:

– Дайте патефончик на время – для счастья! – и заулыбался.

Однажды, завезя дрова в дом офицеров, я увидел Таню с мужем. Она подошла ко мне и, смущаясь, проговорила: