Верность

У Трубной площади наш вагон надолго застрял в ожидании, пока его громоздкий поводырь взберется по крутому подъему на Сретенку. Именно Сретенка и нужна была мне. От нее предстояло добежать до улицы Мархлевского, к дому № 2, нырнуть в один из многочисленных подъездов, вскочить в лифт и подняться на шестой этаж, в редакцию.

Я уже ничего не видел и не слышал. В ушах чудился звон старинных стенных часов в редакторском кабинете. На десятом гулком ударе дверь в кабинет наглухо закрывалась со стороны приемной. Закрывала очаровательная Джульетта Ромеовна Батистини, секретарь редактора, комсомолка, коренная москвичка, дочь машинистки с Трехгорки и итальянского инженера-эмигранта. Романтическое имя нисколько не мешало ей быть неколебимым стражем однажды установленного порядка. Войти в кабинет, пока шло заседание, мог только брандмайор пожарной команды, если оттуда явно запахло горелым.

Мне повезло. Сбросив на ходу пальто и шапку, весь в поту я вскочил в кабинет до последнего рокового боя часов.

Через несколько секунд Куников объявил:

— Совещание отменяется!

Однако никто об этом не пожалел.

— Обратите внимание, товарищи, прежде всего на то, как развиваются события…

С этого Карбышев начал.

Перед нами ожила географическая карта. Стали зримыми зыбкие границы европейских государств, уже втянутых во вторую мировую войну. Прояснился ход военных действий на разных фронтах.

Показав нашу новую границу, он предложил сперва «посмотреть на нее из Москвы».

Всем и без того было ясно: воссоединены земли, народы Украины и Белоруссии. Граница передвинута на запад.

Тут последовало второе предложение: не попытается ли кто-нибудь взглянуть на ту же границу с противоположной стороны, то есть с запада на восток.

Опять яснее ясного. Виден Советский Союз. Шестая часть мира и тогда единственная на всех континентах земного шара социалистическая держава.

Комдив похвалил наше знание географии, но посоветовал присмотреться зорче. Не находим ли мы, что война вплотную приблизилась к нашей Родине? Соседом стал агрессор — гитлеровская Германия.

Реплику о том, что с Германией заключен договор о дружбе и ненападении, Карбышев отпарировал быстро и веско: «На договора надейся, а сам не плошай!»

Беседа затянулась. Не могу передать ее во всех подробностях. Пытаюсь донести уцелевшее в памяти.

Мы заметили, что Дмитрий Михайлович любит пословицы, поговорки. Сыплет ими как из рога изобилия. Часто переиначивая на свой лад, но всегда уместно и очень удачно. Вообще в разговоре он был гораздо интереснее, занимательнее и еще яснее излагал свои мысли, чем в статье. Всем, кто внимательно прочитал ее, хотелось не упустить счастливого случая получить из «первых рук» разъяснение недосказанного, полностью нераскрытого. Доверительный тон беседы, взятый Карбышевым с первых слов, подстегивал наше любопытство. Впрочем, газетчику всегда хочется знать обо всем и пораньше, и побольше других.

Гостя прямо атаковали вопросами. Он отвечал обстоятельно. Многое видел далеко вперед, а кое в чем заблуждался. Например, считал, что несомненно «на ход военных действий линия Мажино и позиция Зигфрида окажут огромное влияние». Сейчас все знают — не оказали. Так это сейчас…

А в ноябре тридцать девятого не было среди нас оракула, который мог предсказать чудовищное вероломство Гитлера, фашистов. Не знал и Карбышев, что они, поправ нейтралитет Бельгии, оккупируют ее и ворвутся во Францию, обойдя линию Мажино. Наверное, даже не предполагал возможным, что фашисты без объявления войны совершат набег дикой ордой на СССР. До этого оставалось еще около двух лет.

Но ощущение тревоги, насущной необходимости действовать без промедления, оснащать Красную Армию современной и совершенной техникой, готовиться к любым неожиданностям и встретить их, что называется, во всеоружии — это он нам определенно внушил.

Зарубцевался в памяти маленький эпизод «столкновения» между Карбышевым и Куниковым. Гость попросил у хозяев позволения покритиковать их и выразил убеждение в том, что газета должна уделять гораздо больше внимания оборонным темам. Ведь она — орган семи наркоматов: тяжелого, среднего, общего, авиационного машиностроения, судостроения, боеприпасов и вооружения. Следовательно, способна влиять на оборонную промышленность в гораздо большей степени, чем любая другая газета.

Цезарь Львович не сдержался, слегка обиженно вставил:

— Влияем, уважаемый Дмитрий Михайлович. Пожалуйста, пишите чаще в нашу газету, но и чаще заглядывайте в нее…

Карбышев:

— Заглядываешь к приятелям, которых давно не видел. А «Машиностроение» внимательно читаю.

И он в подтверждение предложил ряд насущных тем, упущенных или освещенных вскользь.

Куников уже без всякой обиды в голосе горячо поблагодарил Карбышева за все, попросил как коммунист коммуниста не терять тесной связи с газетой и обратился к сотрудникам:

— Считайте перечисленные Дмитрием Михайловичем темы моим заданием на ближайший период.