Верность до конца?..(СИ)

Мне кажется, я теряю сознание — от его участившихся движений по моей влажной промежности, от сказанных развратных слов, от его тела, вжимающегося в мое. И от его губ, которые незамедлительно накрывают мою грудь, посасывая, словно нектар, и один, и второй сосок.

Не останавливайся.

— Авитас, прошу… — не знаю, как мне удается выдохнуть эти слова мольбы. Я мечусь под ним, желая большего, желая его всего.

На краю сознания я лишь чувствую, как он быстро избавляется от остатков одежды, вновь вернувшись к откровенным ласкам меня. Мои руки впиваются в его плечи, царапают, оставляют отметины. С прикрытыми от наслаждения глазами, я нахожу сильную шею и языком провожу по проступившей сонной артерии.

Но совершенно не готовая к следующему буйству красок, что обрушатся на меня, я в порыве прикусываю кожу Авитаса, когда его пальцы медленно, но настойчиво вторгаются в меня. Он вновь слегка рычит, находя мои губы, и в этом звуке утопает мой последующий стон — мужчина движется во мне ласково, но быстро, доводя кровь в венах до кипения.

— Боги… Пожалуйста, ещё…

Я уже сама бесстыдно устремляюсь навстречу его пальцами, пытаясь поймать ускользающий момент наслаждения. В бедро упирается горячий вставший орган, который я хочу ощутить в себе не меньше, чем эти сводящие с ума руки.

— Как я желал этого, Элен… — выдыхает мне в рот Авитас, не позволяя получить освобождение и вдруг аккуратно убирает свои пальцы.

Но я не успеваю разочарованно хныкнуть. Я в принципе не успеваю что-либо осознать за шквалом эмоций. Потому что в ту же секунду, он разводит мои ноги шире и ложится на меня, закрывая своим мускулистым телом от всего мира. Я запрокидываю голову и вскрикиваю от чувства наполненности, когда его член входит в меня до упора, заменив собою ненужную пустоту.

Слишком горячо, слишком хорошо…

— Да! — очередной громкий вскрик заставляет Авитаса прикусить мой подбородок и с новым толчком растянуть губы в улыбке победителя.

— Моя. Ты вся моя, Элен, — он наращивает темп, тихо хрипя от удовольствия и забирает следующий мой стон в ещё один глубокий поцелуй.

Я прижимаюсь к нему, хотя дальше некуда — руки Авитаса обвивают меня, вжав в свое тело и в кровать, а мои ноги обхватывают его поясницу, которая поднимается и опускается от мерных, чуть жестких движений.

Так тесно.

Жарко.

Влажно.

Как слепой котенок, я бездумно касаюсь губами каждого миллиметра его мужественного лица, впитывая в себя наши звуки в унисон, и понимаю, что не испытывала в своей жизни ничего прекраснее. Я отдаю себя ему, забираю его себе, наплевав на Империю, клятвы, службу, войну.

Сладкий шепот Авитаса ласкает мой слух неприличными словами с каждым новым рывком в моё полностью капитулировавшее под ним тело, и мне остается лишь поощрять его стонами, выплескивая свои эмоции — и этого кажется мало… Я хочу дать ему больше, и даже не догадываюсь, как своими криками подвожу его к невидимой черте. К которой он подталкивает и меня, горячими пальцами сжав полушария моей груди с новым тугим толчком между бедер.

Авитас с рыком просовывает руки под мою выгибающуюся спину, заставляя изогнуться сильнее, и проводит языком по моему животу. Глубина его проникновения лишает разума, а увеличивающийся темп заставляет мышцы, обхватывающие его налитое кровью естество, собраться в единую пружину.

Я с протяжным стоном распадаюсь на мириады частиц в тот момент, когда и он достигает своего пика, резко, до шлепков кожи, несколько раз вжав меня в себя и параллельно захватив губами мой полностью затвердевший сосок. Через тело проходит электрический ток, которым я делюсь с Авитасом, позволяя зарядам оседать во всём дергающемся от судорог теле.

Он неосознанно отпускает тяжесть своего тела, придавливая меня в удушающем объятии, но я не противлюсь, сама вонзая ногти в его вспотевшую спину. Прислонившись друг к другу лбами, мы дышим, ищем остатки сожженного кислорода, цепляемся за уплывающие волны блаженства, и Авитас нарушает это единение лишь для того, чтобы оставить на моём влажном виске долгий поцелуй.

Малахитовые глаза продолжают жадно блуждать по моему лицу, периодически опускаясь на раскрасневшуюся от ласк фигуру — они словно всё ещё занимаются со мной любовью, заявляют свои права, овладевают мною, как до этого с дикой страстью овладевало его тело.

Авитас не прерывает контакт между нами, давая теплу окончательно окутать двух влюбленных, и лишь накрывает нас одеялом. Приподнявшись на локте, он внимательно осматривает мои искусанные губы, через которые всё ещё рвется сбитое дыхание, и задумчиво проводит по ним пальцами. Он наблюдает, как я в неге закрываю глаза и тихо говорит, опаляя кожу щек:

— Я не жду, что с этой минуты всё изменится. Ты всё равно остаёшься Кровавым Сорокопутом Империи, а я — твоим капитаном.

Его слова, слишком правдивые, слишком болезненные, заставляют сердце пропустить удар и я снова направляю в точёное смелое лицо свой взор. Но не успеваю ничего сказать или возразить, как Авитас, с едва заметной улыбкой по краям губ продолжает: