Верность джиннии

И, к удивлению Марджаны, снова лег на спину, не делая попыток поцеловать ее. Она сама не знала, почему поняла, что на этот раз он предоставляет ей свободу действий. Девушка приподнялась и жадно оглядела его, восхищаясь игрой упругих мышц на бронзовых плечах и груди. Повинуясь неодолимому порыву коснуться его, она дала себе волю. Его кожа казалась гладким шелком, плоть была упругой и трепещущей под ее ладонью.

Марджана счастливо вздохнула, второй раз в жизни ощутив истинный смысл своей женской власти. Но когда попыталась погладить его, Мехмет перехватил ее руку.

— Ты знаешь, что значат для меня твои прикосновения? — хрипло спросил он.

Наверное, то же самое, что его прикосновения — для нее… Словно она факел, ждущий первой искры. Марджана была уверена, что он испытывает то же самое. Она почувствовала пульсирующее напряжение его тела, когда он привлек ее к себе, так, что она распростерлась на нем. Жар, ошеломляющий и первобытный, охватил их.

— Мехмет, пожалуйста…

Второй просьбы не потребовалось. Он немедленно перевернулся, подмяв ее под себя. Она наслаждалась его тяжестью, уверенной силой его тела, заставившей ее ощущать себя хрупкой, желанной и непривычно беспомощной. Его пылкий взгляд окончательно лишил ее воли. Она попыталась закрыть глаза, но он тихо приказал:

— Нет. Смотри на меня. Я хочу видеть твои глаза.

Медленно раздвигая складки ее лона, он стал медленно входить в нее. В его глазах сверкали огонь и нежность, и она не могла на него наглядеться.

Он снова стал двигаться, медленно, мощно. Грудь задевала ее напряженные соски, а тяжелые бедра придавливали к кровати все сильнее. Его плоть проникала до самого основания, и вскоре пламя, которое, казалось, только что утихло, стало разгораться с новой силой. Они стали единым целым, выгибаясь в слаженном ритме. Скоро она уже то ли плакала, то ли просила… Он наклонил голову, и ее губы раскрылись, принимая его жаркий дерзкий язык. Марджана исступленно вернула ему поцелуй, одержимая его прикосновением, запахом и вкусом. Лихорадка его обладания, настойчивость губ казались небесным блаженством.

Его губы продолжали мучительную пытку, вознося ее к неведомым ранее высотам. Тело пульсировало желанием наслаждения, таким сильным, что девушка сходила с ума. Он заразил ее лихорадкой этого желания. Дикой, неистовой, яростной.

Желание Мехмета было столь же велико. Он восторгался ее стонами, голову кружил каждый ответ ее тела. Ему хотелось врезаться все сильнее и глубже, больше он не мог сдерживаться. Куда девались нежность и неторопливость его ласк! Он брал ее, брал безжалостно, врываясь победителем в покоренную крепость, и Марджана царапала его спину, отвечая на буйство насилием.

Когда она вскрикнула, он поймал губами жалобный звук, жадно целуя ее, упиваясь криками обезумевшей женщины. И содрогнулся в сладостных спазмах, рыча и задыхаясь. Экстаз, первобытный и ослепляющий, накрыл обоих раскаленным взрывом, сотрясшим тела.

Мехмет бессильно обмяк на ней, хрипло прошептав ее имя, слыша лихорадочное биение ее сердца, настоящее эхо биения его собственного, ощущая повлажневшую от жара и ярости его обладания кожу, раскрасневшуюся от только что пережитого блаженства.

— Я совсем с ума сошла, — прошептала она.

Именно то, что чувствовал он сам, находясь в ней, — полную свободу, безумное желание брать и владеть. Других мыслей у него не было…

Наконец, найдя в себе силы отодвинуться от нее, он поцеловал ее в лоб и прижал к себе. И долго лежал молча, потрясенный только что пережитым наслаждением. Такого взрыва страсти он не испытывал никогда в жизни. Бездумно потерялся в Марджане, как ни разу не терялся ни в одной женщине. И снова жаждал того же самого, хотя понимал, что она слишком неопытна для такого накала.

Он хотел ее. Хотел снова. Еще яростнее прежнего. И в то же время он желал просто держать ее в объятиях. Насладиться моментом покоя, теплом ее тела, роскошными волосами, рассыпавшимися по его груди.

Мехмет крепче сжал руки, зная, что ни за что не отпустит ее после этой ночи.

— Я мечтал об этом, — повторил он срывающимся голосом, все еще не придя в себя после пережитого.

Марджана прерывисто вздохнула, продолжая блуждать в густом тумане наслаждения. Она тоже мечтала о Мехмете. Столько раз… Но реальность оказалась куда прекраснее самых сладких грез.

— Когда не мог уснуть, — он играл прядью ее волос, позволяя локону обвиваться вокруг пальцев, — я думал о тебе. В моем воображении ты гладила мне лоб, чтобы помочь уснуть.

Немного очнувшись от прекрасных видений, Марджана приподнялась на локте и отвела с его лба локон смоляных волос.

— Вот так? — спросила она, нежно гладя его по лбу.

Глаза Мехмета закрылись, и с губ сорвался тихий звук, нечто среднее между вздохом и стоном.

— Да, именно так…

Марджана уставилась на него, сбитая с толку и даже немного обиженная.

— Мехмет! Ты действительно хочешь спать?

Мехмет с тихим смехом открыл глаза:

— Нет, я пытался напомнить себе о твоей неопытности.

— Я крепче, чем кажусь.

— Попытаюсь поверить в это.