Верность джиннии

— Так оно и есть. К тому же доктор Бадр-ад-Дин заявил, что ничего не может для меня сделать. Ты единственная, кто способен излечить меня, Марджана.

— Так ты не умираешь? — выдохнула она, шагнув ближе.

— Умираю, — кивнул он, откладывая книгу. — Ты отказала мне, и я должен знать почему.

Она не сразу поняла смысл его слов… но успела сообразить, что ее одурачили! Несмотря на невероятное облегчение, злость взяла верх. Марджана с силой захлопнула за собой дверь и яростно прищурилась:

— Ты… ты негодяй! Перепугал меня! Я думала, что умру сама, пока мы ехали…

— По крайней мере, теперь я знаю, как ты ко мне относишься.

У нее чесались руки. Сцепив зубы, чтобы не наговорить лишнего, Марджана подбежала к кровати, но, когда попыталась ударить его, Мехмет поймал ее запястье и потянул вниз. Прежде чем она успела опомниться, он накрыл ее тело своим и поднял ее руки над головой.

Марджана принялась вырываться, злобно шипя:

— Клянусь, я с удовольствием заколола бы тебя твоим любимым ножом за то, что ты заставил меня пережить!

Улыбка Мехмета исчезла.

— Может, теперь, — серьезно заметил он, — ты поймешь, что я чувствовал, пока не увидел тебя там, на холме…

Марджана резко выдернула руки.

— Значит, вот зачем ты затеял все это?! — Она разгневанно вскочила, сбросив его с себя. — Мстишь? Решил наказать за то, что было?!

— Уймись, дикая кошка. Я никому не мщу. Я просто хочу объясниться с тобой…

— Что именно ты собрался объяснять?

— Садись, и я все расскажу. — Мехмет показал на большое мягкое кресло, стоявшее у кровати.

Марджана поняла, что он вряд ли успокоится, пока она его не выслушает. Все еще кипя гневом, она, однако, смирилась.

— Предпочитаю стоять, — пробормотала она, скрестив руки на груди. — Итак?

Мехмет долго изучал раскрасневшееся лицо девушки, затем провел рукой по волосам и выпрямился.

— Во-первых, я вовсе не обманывал тебя. Это истинная правда, я страдаю от невыносимой боли и отчаянно нуждаюсь в исцелении.

— Что же с тобой приключилось? — откровенно насмешливо осведомилась она.

Мехмет торжественно положил руку на сердце:

— Оно кровоточит с тех пор, как ты изгнала меня из своей жизни.

— Ничего у тебя не кровоточит, негодяй ты этакий! — процедила она и, окинув его уничтожающим взглядом, направилась к двери.

Но он остановил ее несколькими простыми словами:

— Я присоединился к «стражам».

Марджана громко ахнула и, словно окаменев, долго не могла сдвинуться с места. Наконец она медленно повернулась и ошеломленно уставилась на него, недоверчиво хмурясь.

— Э-это правда? — пролепетала она.

— Ты достаточно хорошо знаешь меня, мой ангел, чтобы понимать: я никогда не стал бы шутить на подобные темы.

И тут Марджана бессильно опустилась в кресло: ноги ее не держали. Во взгляде засветилась надежда. Если это правда, если Мехмет стал одним из «стражей», значит… значит, еще не все потеряно. Остается только немного прийти в себя.

— Почему? — неожиданно спросила она.

Мехмет неуловимым движением оказался рядом с креслом. Он присел так, чтобы видеть глаза девушки.

— После возвращения из Африки я много думал. Вспоминал все, что для меня дорого, что свято. Пытался понять, в чем цель моей жизни, ради чего я готов рисковать собой. — Он подался вперед и прямо взглянул в глаза Марджаны. — Ты была права, любимая. Моя жизнь была пуста. То, что я считал ее смыслом, оказалось пустышкой. Нужно было найти нечто имеющее истинный смысл. Разумеется, я смог бы вернуться в поместье, дождаться смерти дядюшки и принять его титулы. Но думаю, что бессмысленность этого существования уже через пару месяцев свела бы меня с ума.

Марджана невольно улыбнулась:

— Тут ты прав. Вероятно, так бы оно и было.

Уголки его губ чуть приподнялись, но взгляд по-прежнему оставался пристальным.

— Поэтому я и пришел к простому выводу: будет лучше, если у меня найдется какое-то занятие. Думаю, из меня выйдет неплохой «страж». Да и мой опыт может оказаться достаточно полезным — не зря же я дослужился до инбаши.

Марджана серьезно кивнула:

— Очень немногие могут стать членами нашего ордена, очень немногие так преданы друзьям, так отважны и смелы. Но, Мехмет, тогда кошмары не покинут тебя никогда.

Его глаза потемнели.

— Это так… Но за прошлую бесконечную неделю я наконец что-то стал понимать.

— Понимать? Что именно?

— Я так боялся потерять дорогих мне людей, что лишился самой способности жить.

Марджана промолчала, боясь расплескать наполнявшую ее радость.

— Может, я и не могу управлять судьбой, — тихо признался Мехмет, — и не сумею гарантировать победу. И кто знает, может, и потеряю людей, которых люблю. Но стремиться к цели и проиграть намного лучше, чем жить, как унылая устрица, опасаясь всего на свете, без радости и счастья, без близких и родных. — Он сжал ее руки. — Ты — моя радость и счастье, Марджана.

— О, Мехмет! — Она громко всхлипнула.

Его взгляд смягчился, но руки так и не разжались.