Верность и Ложь (ЛП)

Спустя несколько часов в быстро сгущающейся темноте Элайна вышла из джунглей в Фанго. Некоторым трудно ориентироваться в сумерках, но Элайна знала остров Коз лучше, чем многие мужики знают свои тела, и уж точно лучше, чем любой мужик знает женское тело.

На пеньке сидел пожилой моряк, давно вышедший на пенсию, и курил трубку. Он, прищурившись, с любопытством посмотрел на неё, потом расплылся в улыбке, демонстрируя гнилые зубы, и поприветствовал её по имени. Мало кто из жителей Фанго не знал Элайну Блэк, а те, кто не знали, по меньшей мере, слышали о ней дохрена.

Элайна уже достаточно долго не шла повидаться с отцом. Визит к матери был просчитанной задержкой, и ей нужно было показаться ему перед окончанием дня, или он станет сердиться на неё ещё сильнее. Вряд ли это она смогла бы перенести. И к тому же ей нужно было переговорить с ним до того, как прибудет "Океанская Бездна", и Блу скажет своё слово – иначе её глупый братец без сомнений настроит отца против неё.

Таннер Блэк всегда собирал приближённых в одном и том же месте, когда бы ни высадился на Фанго, и его выбор не был случаен. "Нимфа" была единственным борделем города, и Таннер следил за тем, чтобы так оно и оставалось. Почти каждый пират, ступавший на землю Фанго, был завсегдатаем "Нимфы", или по крайней мере изредка туда захаживал, и у Таннера имелись глаза и уши во всех углах и закоулках, не говоря уже о шлюхах. Это было частью его железного контроля над островом и его жителями. И это работало.

Бордель располагался в центре города – громадное здание раскинулось на трёх самых больших деревьях в Фанго. Туда вело несколько входов, снабжённых верёвками, лестницами и даже клетками на ослиной тяге для тех, кто не мог взобраться – или не желал. Впрочем, выходов из "Нимфы" было куда больше, чем входов, и многие пьяные моряки, споткнувшись, оказывались на самой короткой дорожке к земле.

Элайна никогда не уклонялась от небольших физических упражнений, и уже третий раз за этот день взялась за верёвку и начала подниматься.

В своё время она не раз бывала в борделях – иногда, к её удовольствию, в них даже бывали шлюхи-мальчонки, – и больше всего в таких заведениях ей не нравился запах. Воздух переполняли запахи старых духов, старой выпивки и старого секса, сливаясь в жуткую вонь. Шум стоял ничуть не лучше. Из общего зала доносился нестройный грохот музыкальных инструментов и пирушки в целом, но были звуки и помимо этого. Стоны и вздохи, вопли и крики. Некоторым мужикам нравились шумные девицы, и они с радостью доплачивали за фантазию, будто ей нравятся его неуклюжие ухаживания. Шлюхи всегда шлюхи, и всегда готовы услужить.

Взобравшись, Элайна обнаружила возле верёвки одного из людей своего отца. Он нередко выставлял часовых у каждого входа, но Элайна тут же пожалела, что не выбрала другой подъём. Первый помощник Таннера, Мэйс, стоял, прислонившись к внешней стене "Нимфы". Он плотоядно таращился на неё во все глаза. Говнюк ничего не говорил – да ему и не нужно было. Оба отлично помнили, что случилось в их прошлую встречу, и от воспоминания Элайну начинало трясти от ярости всякий раз, как она об этом думала.

Она заставила себя не броситься на глазеющего говнюка. Элайна была вооружена мечом, а он только деревянным кошем, но даже если бы она его одолела, сбросив исколотого и окровавленного монстра вниз на верную смерть, то отец узнал бы и наказал её за это. Иногда лучше забыть и жить дальше, как бы трудно это ни было, и сейчас был как раз один из таких моментов. Элайна прошла мимо Мэйса, постоянно чувствуя на себе его взгляд, и едва сдерживалась, чтобы не ускориться. Едва сдерживалась, чтобы не закричать. И хуже того было знать, что потом снова придётся его терпеть. Если она воспользуется другим выходом, то говнюк решит, что Элайна испугалась, а она не могла такого позволить.

Элайна открыла дверь, переступила через порог, и снова её поразило всё то, что она так ненавидела в борделях. Вонь внутри стояла ужасная, шум – жуткий, но атмосфера была заразительной. Пираты пели, пираты плясали, пираты трахались с дюжиной проституток, и пираты отдавали дань уважения человеку, который устроил всё это вокруг себя.

Таннер Блэк сидел в большом алькове, окружённый шлюхами и пиратами, которые ловили каждое его слово и пили от его щедрот. Пускай весь мир его ненавидел, но здесь, на Фанго, он был королём, и скоро остальные острова тоже будут считать его королём.

К Элайне вальяжно подошёл женоподобный юноша с выщипанными бровями, намасленными волосами и побритой грудью. Одет он был только в короткие штаны, а на загорелой груди бугрились мышцы. Другой бы принял Квелла за очередного шлюху-мужика, который собирается застолбить новоприбывшую посетительницу – и ошибся бы, причём, очень сильно. Это был хозяин борделя, который отвечал и за шлюх и за помещение. Знакомые с Квеллом уважали его, а прочие быстро понимали свою ошибку. Некоторые спорили о том, кого предпочитает Квелл, мужчин или женщин, но те, кто делил с ним постель, если таковые и были, хранили на этот счёт молчание.