Верность памяти

— Итак, вернемся к доктору Божику. Он сосредоточил в своих руках огромную власть. Однако, вместо того чтобы заботиться о благе государства и оказывать помощь рейху, он печется о собственном кармане… Ваши люди не могут не знать об этом, но ничего не предпринимают. Впрочем, у вас каждый, кто занимает солидную должность, начинает грести в свой карман.

— Но они же в таком случае нарушают словацкие законы!

— Видимо, фрейлейн, вы в этих вещах совсем не разбираетесь.

— Так объясните мне, в чем, собственно, дело. Я с удовольствием вас послушаю.

— Пойдемте лучше потанцуем.

— Нет, — заупрямилась Мария, памятуя о том, что мужчина, вразумляющий, как ему кажется, глупую женщину, которая слушает его пусть с притворным благоговением, в любом случае ощущает свое неоспоримое превосходство и в конце концов начинает испытывать интерес к самой женщине, — если я не в состоянии понять ваши теоретические объяснения, попытайтесь сделать это на конкретном примере. — И она повторила услышанные ею здесь же обрывки разговора о сигаретах и автофургонах.

Мнимый представитель торговых фирм рейха победоносно ухмыльнулся и начал терпеливо объяснять непонятливой фрейлейн смысл торговых афер Божика. Она в свою очередь добросовестно пересказала ему двусмысленные сентенции доктора Божика об упаковке, но они, как и предполагала Мария, не заинтересовали Адриани.

Закончился вечер довольно неопределенно, не внеся никакой ясности в их отношения. Адриани так и не предпринял попыток поухаживать за ней. Ничего не сказал он и пану Янеге. И тогда Мария поняла, что необходимо набраться терпения.

Тем более неожиданным показалось ей приглашение Адриани, вскоре переданное им все через того же пана Янегу. Следом за ним примчались в «Симфонию» и переодетые в штатское надпоручики.

— Клюнул все — таки! — с удовлетворением потирал руки Орфанус.

— Ради бога, будь благоразумной и осмотрительной, — наставлял ее с серьезным видом Голомани. — Теперь все зависит от тебя…

Марию беспокоило, что эсэсовец пригласил ее в какой — то неприметный ресторанчик на Длоугой улице, да еще под вечер.

— Куда же я пойду потом? — тревожилась она.

— Придется снять для тебя квартирку в Братиславе, — вздохнул Орфанус.

Голомани нервно рассмеялся:

— Да неужели вы не поняли, что Адриани строит на этом всё свои расчеты?! — и, обращаясь уже только к Марии, продолжал: — Пойти тебе в Братиславе действительно некуда, а тут комендантский час… Ну, твой «представитель торговых фирм рейха» кавалер галантный… Он, вероятно, пригласит тебя к себе… во избежание неприятностей… И тебе ничего не останется, как принять его любезное приглашение… Вот тогда Адриани в твоих руках и все наши трудности позади…

Но Мария не разделяла его оптимизма. Ей казалось, что тогда — то и начнется самое трудное…

* * *

Однако Адриани на свидание не пришел. Появился он в «Симфонии» только через шесть дней и с безразличным видом принес Марии извинения, сославшись на то, что ездил по Словакии по торговым делам…

— Так оно и есть! — воскликнул Голомани и взволнованно забарабанил костяшками пальцев по столу, когда на следующий день девушка рассказала надпоручикам о своей встрече с немцем.

Разговор происходил на кухне в квартире словацкого майора, который отправил семью в деревню, а сам сражался где — то на Нитре. Надпоручики, как и было условлено, подыскали ее специально для Марии.

— Как только Адриани отлучается из Братиславы, по Словакии прокатывается волна казней… — закончил Голомани свою мысль.

Когда до Марии дошел смысл сказанного, в висках у нее сильно застучало, а перед глазами поплыли страшные картины — Адриани, подписывающий списки людей, подлежащих уничтожению; Адриани, указывающий направление колонне машин с обреченными, такой, например, какую они со старым Кукачем встретили неподалеку от Тесар; Адриани, отдающий приказ карательной команде под перекрывающий вопли и стоны грохот винтовочных выстрелов… Боже мой, и с этим чудовищем ей придется встречаться в интимной обстановке, болтать, кокетничать… Нет, ни за что…

— Значит, ты не хочешь отомстить за смерть Милана? — то ли уточнил, то ли упрекнул Орфанус, выслушав ее доводы. — Так — то тебе дорога память о нем?

Мария горячо запротестовала, что они ее неправильно поняли, что она жаждет отомстить за Милана, но не так, как предлагают они. Вот если бы ей поручили уничтожить этого кровавого пса — тогда другое дело…

Орфанус и Голомани принялись наперебой убеждать ее, что время для таких акций еще не пришло, что сейчас важнее собирать ценную информацию о противнике, что вообще не женское это дело — браться за оружие.