Верность сердца

— Значит, это пустые придирки, — хладнокровно подытожил он, не удостоив женщину взглядом.

— Вот как все у тебя просто?! И тебе не интересно знать, почему я так переживаю? — в отчаянии воскликнула Кассандра.

Хоакин резко остановился и повернулся к женщине лицом.

— Дорогая Кассандра, мне невыносимо видеть тебя в таком состоянии, но я не терплю истерик. Тебе должно быть это хорошо известно. Поэтому я отказываюсь вести какие бы то ни было дискуссии до тех пор, пока ты не возьмешь себя в руки. Поостынь. Вот увидишь, эта мнительность связана лишь с твоим дурным настроением, — самоуверенно отчеканил он, склонившись над ней.

— Значит, по-твоему, я придирчивая истеричка?!

— Успокойся, дорогая, — миротворческим тоном проговорил он и положил руки на плечи Кассандры.

— Не смей прикасаться ко мне! — Она резко дернула плечами и сбросила его руки. — И не называй меня «дорогая»! Я не чувствую, что дорога тебе.

— Ты ошибаешься, Кэсси. Давай не будем ссориться, — ласково промурлыкал Хоакин. — Если я с тобой, то я буду прикасаться к тебе. — В подтверждение сказанного он обнял взволнованную женщину, приник губами к ее шее и пробормотал: — Буду ласкать тебя… — Он провел рукой по спине Кассандры, которая отозвалась сладострастным изгибом. — Целовать тебя… — Он притронулся губами к ее приопущенным векам. Слегка, еле ощутимо, сначала к одному, затем к другому, но этого оказалось достаточно, чтобы напряженное лицо страдающей женщины просияло улыбкой упоения. — Кассандра, что ж ты делаешь со мной, бесстыдница? — упрекнул ее мужчина.

— Хоакин… — сладостно пролепетала она.

— Так я по-прежнему жестокосерд? — спросил он Кассандру, отпустив ее от себя.

Но ее лицо было красноречивее всяческих ответов.

— Я дурно с тобой обращаюсь? — продолжил выяснения Хоакин.

Кассандра отрицательно повела головой, откровенно любуясь им томными глазами.

— Тираню тебя?

Она вновь покачала головой и потупилась.

— Так ты позволишь мне прикасаться к тебе? — спросил он в заключение.

— К чему все эти вопросы? — прошептала осчастливленная женщина.

Хоакин оттеснил Кассандру к стене и прижал ее руки вдоль ее торса. Она не могла ни пошевелить руками, ни пошевелиться сама. Она смотрела на него как крольчиха на удава. Затаив дыхание, заворожено, благоговейно. Ее сердце приготовилось выпрыгнуть из груди от восторга, вызванного близостью любимого мужчины.

Он склонился к ее губам словно для поцелуя. Меньше дюйма отделяло их лица друг от друга.

Кассандра попыталась приподняться на цыпочках, чтобы дотянуться до вожделенных губ. Но Хоакин без труда удержал ее от этого. Дразнящая волна его жаркого дыхания скользнула по ее лицу и растаяла.

Он вновь предпринял обманное движение ей навстречу. На этот раз их губы едва не соприкоснулись, но Хоакин откинул голову и захохотал.

Кассандра простонала от муки и закусила нижнюю губу, послушно застыв в тисках его рук.

— И все-таки я жесток. Признавайся, — потребовал он.

— Это сладкие муки, — пролепетала женщина.

Хоакин в очередной раз склонился к ней. Его губы скользнули по губам Кассандры и остановились на ее груди. Он стиснул ее еще крепче и проговорил гортанно:

— Сегодня я хочу быть очень жестоким со своей женщиной.

Кассандра с наслаждением услышала самые сладкие слова. Своей женщиной! Быть его женщиной — так можно было бы обозначить ее величайшую мечту.

— Но даже для жестоких игр требуется комфорт, — продолжил он. — Не перебраться ли нам в место поудобнее? Что скажешь, страдалица?

Кассандра вздрогнула в его руках от предвкушения. Она блаженно безмолвствовала, и это было признаком абсолютной покорности.

— Так что скажешь? — испытывал ее Хоакин. Кассандра приоткрыла рот, чтобы ответить,

но издала лишь томный вздох.

— Что это было? — переспросил ее Хоакин.

Она слабо улыбнулась и, набравшись сил, проговорила:

— Но я на всякий случай уже сварила кофе. Он стынет…

Хоакин отошел к противоположной стене коридора и прислонился к ней.

— Ты устал? — сочувственно спросила его Кассандра.

Он сорвал с себя галстук и перекинул его через плечо.

— Я вымотан… Я обессилен… Я полностью истощен, — эмоционально признался мужчина.

Кассандра понимающе кивнула. В такие минуты ей казалось, что только она способна ему помочь своей чуткостью, терпением, преданной женской любовью.

— Так, значит, ты будешь пить кофе? — трепещущим материнским тоном вновь спросила она его.

Хоакин нахмурился и покраснел. Казалось, он вот-вот взорвется.

— Ты издеваешься надо мной, Кассандра?!

— Ты что? Нет, конечно, — изумленно заверила его Кассандра.

Она всегда пугалась как школьница, когда он так строго произносил ее имя.

— Кэсси, — тотчас смягчился Хоакин, к ее умилению. Он подошел к двери своей комнаты и приоткрыл ее. — Кэсси? — вопросительно повторил он. — Так ты идешь?

Но в этот момент входная дверь с шумом творилась и на пороге появился почти такой же высокий, как и Хоакин, мужчина.

— Рамон, входи! — пригласила Кассандра в дом единокровного брата своего возлюбленного.

— Рамон? Что ты здесь делаешь и откуда у тебя ключи от дома? — возмутился такому неожиданному появлению Хоакин.