Верность в Тени (ЛП)

—Я в порядке. Я работаю.—Он похлопывает меня по спинке стула. Официант хмурит брови.

—Э-э, я понимаю. Боюсь, мы не разрешаем нашим гостям приносить с собой ...

При виде сурового выражения лица Леви официант замолкает и уходит. Мне жаль официанта; он всего лишь пытается выполнять свою работу и следовать строгим правилам клуба. Обычно я бы не взял с собой настоящего телохранителя в престижный загородный клуб— только один раз, когда президент посетил Торн-Пойнт, на территорию была допущена Секретная служба. В любом случае, он принадлежит этому месту, чистая стоимость его семьи более чем в два раза превышает деньги моих родителей. Ближайшие к нам столики, которые подслушивают сценический шепот о том, чем занимается наследник Астор, работая телохранителем у Воннов.

Я уверен, что через несколько минут это распространится по комнате. —Тебе не нужно было его отпугивать, - говорю я.

—А как насчет плана? Ты должен сказать мне, когда будешь выходить из себя.

—Он был раздражающим. И все будет хорошо. Я здесь с тобой, помнишь? Никто не тронет тебя.

Мой рот кривится, когда я благодарю официантку, которая быстро появляется, чтобы наполнить мой стакан водой. Сделав глоток, я осматриваю комнату и с облегчением обнаруживаю, что Сайласа Стоуна здесь нет. Это окно бронирования он обычно посещает.

Встреча, на которой я подслушал разговор об использовании меня в качестве пешки в играх Сайласа Стоуна, затрудняет поддержание моей позитивной атмосферы. Он и так уже так много отнял у меня. Шрам на моем бедре покалывает от призрачного воспоминания. Схватив ногу за подол своего шикарного платья с запахом, я с силой погружаюсь в свои мысли, нуждаясь в том, чтобы собраться с мыслями, чтобы выдержать трапезу с родителями.

—Ты в порядке?—Леви возвращает меня к реальности.

Прочистив горло, я киваю. Со мной все будет в порядке. Я выжил, когда он купил меня в первый раз. На этот раз я буду сопротивляться так, как не мог в четырнадцать лет.

—Хочешь покончить с этим? - тихо спрашивает он.

—Пока нет. Позволь мне напомнить тебе, что все это была твоя идея. Мы можем использовать это в наших интересах, как ты и говорил,- я стараюсь говорить тихо.

—Посмотри, не заинтересуется ли кто-нибудь еще чрезмерно, потому что они, вероятно, замешаны. Может быть, Колтон сможет что-то сделать с этой информацией, чтобы раскрыть остальных членов.

Он кивает, обыскивая комнату, в то время как мои родители выходят, чтобы встретить нас за столом.

Дома ни один из них не сказал больше двух слов, чтобы поблагодарить меня. Они игнорировали меня, отказываясь говорить о моем отсутствии. Как будто они уже смирились с тем, что меня больше нет в их жизни, как будто похищение прошло успешно. Папа сидит в своем кабинете или проводит время вне дома, а мама не может на меня смотреть. На публике это совсем другое дело. Мама целует меня в щеку, прежде чем сесть. Она никогда не делала этого за закрытыми дверями. Только когда есть шанс на аудиенцию.

Леви-безмолвная тень. Чего бы он ни имел над головой моего отца, этого достаточно, чтобы отец игнорировал его присутствие. Выражение его лица ровное. Я знаю, что он предпочел бы быть где угодно, только не среди душных, заносчивых людей в столовой. Я его не виню. Это тоже не мое любимое место. Мне понравилось только пару раз, когда я приводил Роуэна на обед.

—О, я очень надеюсь, что Джорджиана здесь, - воркует мама.

—Я бы хотела сообщить ей, как идут приготовления к балу-маскараду в этом году.

Папа подает знак, чтобы ему принесли выпить, и кто-то подскакивает, чтобы согласиться с ним.

—Мои занятия идут отлично, спасибо, что спросили, - радостно говорю я.

Леви издает тихий смешок.

Они оба холодно смотрят в мою сторону. Я улыбаюсь шире, не желая, чтобы они затуманили мое сознание. Я не знаю, где все пошло так неправильно. Есть ли какой-то врожденный ген у богатых, который уменьшает их любовь к своим детям? Мы рождены только в качестве пешек, чтобы они сами продвигались вперед, но они забывают, что у нас есть собственное мнение.

На папином виске пульсирует вена.

—Не говори нам о своих занятиях после того, как ты бросила все, над чем работала, ради легкомысленных начинаний.

Я застенчиво наклоняю голову. —Танец-это форма искусства. —Это позор, - шипит мама.

—Твое раннее поступление в юридическую программу Йельского университета пошло насмарку, чтобы ты могла стать танцовщицей второго плана.

Леви рычит, меняя позу. Рука тянется к его карману.

—Я делаю то, что мне нравится. Разве это не самое важное? Папа усмехается.

—Любовь? Нет. Если бы ты сделала, как тебе сказали, тогда, может быть ...

—Артимус, - резко вмешивается мама, оглядывая комнату и замечая, какое внимание мы привлекли своей ссорой.

—Мы можем обсудить это наедине.

Я резко втягиваю воздух, крепче сжимая нож для салата. Как же до этого дошло?