Вернуть Боярство 10 (СИ)

Добычу любят все. И потому, как бы цинично это не звучало, тот факт, что враг шел широким фронтом, грабя, сжигая и разрушая всё, до чего мог дотянутся, сейчас играл нам на руку. Главнокомандующий вполне логично рассудил, что те из дворян и простолюдинов, что прежде рассчитывал пересидеть в глухих углах лихое время, сейчас ломанутся от голодной орды аристократов Циньской Империи, которой их Император дал полный карт бланш на грабежи — ему тоже требовалось как-то мотивировать своих вассалов… А так же приводить к покорности только-только присоединенные земли. И если можно было совместить приятное с полезным, притом переложив грязную работу на вечно алчущих славы и богатств знать — он это делал охотно.

А потому, учитывая что слухи об освобождении Магаданской губернии разнеслись широко, ожидался наплыв не только простых беженцев, от которых в данный момент были бы одни проблемы, но и остатков гвардий дворян, магов и прочего люда, умеющего за себя постоять. Собственно, первые ручейки беглецов уже неделю как начали приходить в провинцию — но скоро ручьи обернутся настоящими людскими реками.

— Работы предстоит — ужас, — пожаловался Петр, когда мы покинули здание и направились туда, где расположились наши люди. — Это сколько ж всякой мутной грязи сейчас на нас хлынет… И ведь не хотелось всей этой сволочью заниматься, да теперь, видимо, не отверчусь. А я-то думал просто армия на армию сойдемся, устроим славное побоище да на этом всё кончится…

— Это ты о чем сейчас? — вынырнул я из своих мыслей.

— Добрынин намерен брать под ружье всех боеспособных беглецов. И вливать их в наши стройные ряды, если я правильно понял… А там, в Цинь, вояки может и не самые славные, зато вот мастеров интриг, диверсий и шпионажа хватает, — пояснил свою мысль Смолов. — Как профессионал тебе говорю — среди тех, кто сейчас к нам будет присоединятся, разного рода завербованных предателей, шпионов, убийц и диверсантов окажется больше, чем блох на уличной собаке. И эти-то ещё ладно — а сколько будет бедолаг, которых обработали Магией Разума? Тех, кто до последнего момента даже и сам знать не будет, что марионетка врага? И ведь проверять надо будет не только бойцов…

— А кого ж ещё? — хмыкнул один из Шуйских, что тоже шли с нами. По пути, как-никак.

— Шлюх сейчас тоже поприбавится, — глянул на него мой вассал. — Баб, лишившихся крова, сбережений и защитников из числа родичей или друзей, будет уйма. А у нас тут мужиков — на несколько армий. Угадайте, какая у этих несчастных профессия станет самой ходовой? А через них вреда может быть иной раз больше, чем от атаки батальона тяжелых големов.

— Грубо, — фыркнул его собеседник. — Но справедливо, соглашусь.

Я же тем временем думал о том, сколько времени у меня займет распутать клятые чары японца — оставаться здесь одному, без своих людей, мне не улыбалось, но и задерживать я их не мог. Ибо понимал — им на месте надо будет обустроиться, подготовить позиции, разведать местность… Да много чего надо будет сделать — неважно, придется нам наступать или оборонятся, в любом случае делать это лучше с заранее подготовленных позиций.

* * *

Так как глава вышла короткой, днем будет ещё одна.

Глава 4

В мрачных вечерних сумерках, когда отправляющееся на заслуженный отдых солнце уже почти склонилось к закату, понемногу уступая место многочисленным звёздам и полумесяцу неяркой ещё, но вполне уже отчетливой Луны, из лесного полумрака начали выходить многочисленные воины.

Вооруженные кто чем — от вполне нормальных доспехов и огнестрельного оружия до почти оборванцев в дешевых кожаных доспехов с криво нашлепанными металлическими пластинами напротив самых важных внутренних органов, они шли молча и мрачно, храня суровую сосредоточенность. Настроение у бойцов, тем не менее, было мрачновато-приподнятое — пусть каждый из них и понимал, что рискует сегодня отправиться на суд праотцев раньше положенного срока, но тем не менее вечный оптимизм, присущий каждому воину, нашептывал им радостные мысли-надежды.

О том, что именно он, вышедший в числе первых из лесной чащи, переживет все ужасы и риски предстоящей схватки, прорвется внутрь, сумеет убить своими руками одного из защитников и присвоить его доспех, затем доберется до кладовых, в которых без сомнения найдется весьма крепкое вино жителей «срединного царства» — пшеничное вино, которое местные обозначали странным и непривычным китайскому уху названием «водка»…

А затем именно он, вчерашний крестьянин из какого-нибудь Юньннаня или Сычуаня, или ещё из каких краев, в которых был завербован сей конкретный землепашец, дорвется до пленных белокожих красавиц и насладиться их нежными телами… Разумеется, не в числе первых — первыми плоть красивейших варварок отведают офицеры и аристократы, но и после них изголодавшиеся по женской ласке воины были готовы потешить себя сладкой утехой…