Вернуть Боярство 11 (СИ)

— М-да, — протянул я, внутренне соглашаясь с выводами Старейшины моего Рода. — Признаться, я несколько недооценил происходящее.

— Косность мышления, Аристарх, — вновь вернулся к обращению по имени чуть успокоившийся друг. — Я заметил, что ты в последние месяцы, после той треклятой башни в Каменске, периодически становишься не от мира сего… И обычно это происходит перед резким подъемом уровня твоих навыков. Думаю, сопоставить эти два обстоятельства сумели многие из тех, кто наблюдал за тобой достаточно долго.

— В каком плане не от мира сего? — подозрительно уточнил я.

— В том плане, что совершаешь странные поступки или начинаешь допускать ошибки в решениях, — честно сказал Смолов. — Но до этого дня они были совсем незначительными, такими, что лишь я обращал внимание… Но вот сейчас, господин, буду с тобой откровенен — ты допустил серьезную промашку, которая может стоить тебе жизни. Цинь и их неведомые союзники не пожалеют сил на то, что бы мы не добрались до штаба с нашим пленником. Пусть они не знают, что тебе и без пленника достаточно известно об Инферно и его демонах, но даже факта наличия у нас этого пленного ставит нас под серьёзный удар.

— Гм… — пробормотал я.

Вообще, он прав — когда на меня в очередной раз накатывает что-то из той части моей памяти, о которой я до недавнего времени и не подозревал, я начинаю допускать ошибки. А сейчас, после того, как я не просто попользовался своей старой памятью, а словно бы на время вернулся в ту, старую шкуру и личность, я «затупил» особенно сильно.

— В общем, предлагаю следующее — срочно связаться со штабом и дать понять насколько важный источник информации мы везем, — продолжил тем временем мой вассал. — Настоятельно потребовать в кратчайшие сроки подкреплений — благо от основных сил Цинь до нас раз в пять дальше, чем от наших. Набрать на судно побольше священников и некоторое количество магов четвертого и выше рангов, которым мы можем безоговорочно доверять… И самое важное — прекратить следовать с колоннами беженцев, прикрывая их, а на полном ходу рвануть в сторону наших.

— Но без крейсера мы обрекаем тысячи, если не десятки тысяч беззащитных на смерть, — заметил я.

— А если останемся и окажемся уничтожены — а нас обязательно постараются убить всех до единого, просто на всякий случай — погибнут десятки, если не сотни миллионов, — жестко возразил мне Смолов. — И к тому же, оставаясь здесь мы подвергаем их ещё большей угрозе — если начнутся серьёзные разборки, с привлечением большого количества магов седьмого ранга и аналогичной силы нежити и демонов, а ещё лучше — с Магом Заклятий, то вы, вероятно, вновь пойдете в разнос, несмотря на то, что вам это категорически противопоказано. Примените всю силу Договора с Маргатоном или призовете часть своих былых сил… Что бы вы не сделали, но бой подобного уровня здесь, где нет многочисленных защитных артефактов и чародеев, прикрывающих живую силу в подобного масштаба столкновениях, на десятки километров вокруг погибнет всё живое. Не уцелеет вообще ни один беженец.

Он был прав. Более того, я и сам был склонен думать так же — когда враг узнает, что мы бросили людей и улетели отсюда, едва ли они станут тратить много сил на жалкую кучку беглецов. Нет, низшая и средняя нежить и нечисть вместе с летучими отрядами Цинь, без сомнения, продолжит терзать людей — но серьёзные дяди и тёти сосредоточатся на нас. А уж с рейдами и нападками от прочих прекрасно справятся и уже доставленные сюда подкрепления… Да, ещё сколько-то тысяч человек погибнет — но это неизбежный процесс, к сожалению. На то и война…

— А ты что скажешь, уродец? — поинтересовался я у пленника.

Петя резко дернулся, оборачиваясь и вскидывая руку, в которой уже начала концентрироваться молния, но Смолов положил ему руку на плечо и покачал головой. Как и я, мой Архимаг быстро раскусил, что пленник в сознании — а может, вообще знал об этом с самого начала.

— Я скажу, что вы можете поцеловать меня прямо в задницу, — расхохотался он, переставая разыгрывать спектакль. — Перерождения, Великие Маги, другие миры… Вы либо двинутые на всю голову, либо разыгрываете какой-то дурацкий спектакль. И я даже не знаю, что для вас хуже — первое или второе.

Говорил чародей на чистейшем русском, кстати. Почти без акцента — так, иногда, в некоторых буквах едва-едва слышались нотки незнакомого говора.

— Ты за нас не беспокойся, дружище, — улыбнулся во все тридцать два зуба Смолов. — Ты подумай лучше вот о чем — у твоих дружков заканчивается терпение и возможности выручить тебя живым. И это очень плохие для тебя новости… Но если будешь с нами сотрудничать и честно отвечать на вопросы — вполне может быть и выживешь.

— С чего бы вдруг такая щедрость, русский? — презрительно поинтересовался чародей, резко оборвав смех. — Может, ещё скажешь, что я избегну пыток и не буду в итоге сожжен на костре под псалмы ваших святош, с соблюдением всех обязательных мер предосторожности, дабы точно не сумел возродиться?