Вернуть Боярство 12 (СИ)

Разговор у нас не складывался. От слова совсем — причем вот уже четвертый день, как я хожу к нему по этому поводу, и каждый раз получаю уклончивые ответы и выслушиваю его бесчисленные опасения — послушать отца Михаила, так Андрей не то, с Архимагом, он с Магом Заклятий сопоставим. Иначе как минимум половина озвученных им за эти дни опасений была гарантированно вне пределов возможностей моего нового вассала.

— Не уходите от вопроса, святой отец, — не дал я сбить себя с мысли хитрому толстяку. — Когда вы дадите официальное одобрение на его присутствие? И почему я его не получил до сих пор и мотаюсь сюда каждый день, как мальчишка на побегушках, вместо того, что бы, к примеру, уделить дополнительное время подготовке своих людей к выступлению?

— Повторяю в который раз, Аристарх Николаевич — мы с прочими святыми отцами не пришли ещё к единому мнению по данному вопросу! Сторонников того, что бы просто публично уничтожить в организованном по всем правилам, с призывом наших покровителей из рядов Войска Небесного, дабы не оставить нежити ни единого шанса на спасение — их гораздо больше, чем тех, чьи голоса звучат в вашу защиту. Собственно, вас должен был известить о принятом нами решении отец Илья, но раз уж он этого сделать не успел, а вы сейчас здесь, то возьму эту роль на себя.

Выдвинув ящичек крупного, разборного деревянного стола из дорогого белого дуба, достаточного редкого даже для Фронтира, отец Михаил достал длинный, украшенный несколькими переливающимися неярким светом магическими печатями кусок пергамента. Расправив документ, он развернул его так, что бы мне было удобнее читать его содержание.

Быстро пробежавшись глазами по ровным рядам аккуратных букв, я скрипнул зубами. Пергамент, который явил на свет отец Михаил, содержал в себе ровно один факт — постановление нашего Совета Священнослужителей, заверенного всеми необходимыми подписями и печатями, подтверждавшими его подлинность и юридический вес. Постановление о том, что принято решение публично уничтожить захваченную в плен нежить, а конкретно — рыцаря смерти уровня Архимага. Даже имя, на всякий случай, указали — сия тварь, порожденная омерзительной магией и ритуалами Смерти, именует себя Андреем. Причем это дословная цитата из самого документа…

— При всем моем уважении к вашей религии и тому, воистину неоценимому вкладу в борьбу с силами мертвецов — уже свершившемуся и тому, который вы ещё, без всякого сомнения, внесете в ближайшем будущем — какое право вы имеете выносить подобные приговоры по отношению к моему вассалу?

— Нам не требуется ничьего разрешения для того, что бы исполнять свой прямой долг перед Господом, Государем и народом Империи! Истреблять нечисть, нежить и демонов! — полным достоинства голосом ответил отец Михаил. — И то, что вы объявили одно из порождений магии Смерти своим вассалом, не меняет того факта, что ваш подопечный, в силу своей природы, самым прямым образом подпадает под нашу юрисдикцию! Соответственно, мы имеем полное право и судить, и выносить приговор и даже приводить его в исполнение.

И ведь, собака, с формальной стороны он полностью прав. Не сертифицированная нежить, сотворенная не нашими российскими некромантами под пристальным контролем православных экзорцистов, была полностью во власти синодиков. Решат, что можно оставить и использовать на благо Империи — хорошо, постановят обратное — тоже никаких вопросов.

— Почему вы решили его казнить? Рыцарь смерти подобной мощи бесценен в нашей ситуации! У нас итак всего пятеро Архимагов на почти стотысячную армию, а у противника как минимум вдвое, а то и втрое большее количество одаренных седьмого ранга. Лишить нашу армию одного из высших магов при таких раскладах, причем второго по личному могуществу — это даже не глупость, святой отец, это уже, можно сказать, диверсия!

Отцу Михаилу явно хотелось поступить самым простым и привычным для себя образом — просто указать на выход из кабинета, отказавшись что-либо объяснять сверх официальных формулировок. Вот только такого поведения в мой адрес он себе позволить не мог — слишком высокого нынче я полета птица. И в плане личного могущества, и в плане возросшего статуса моего Рода. Могу оскорбиться и оттаскать святошу за бороду, и никто меня не осудит — буду в полном своём праве. И потому святому отцу пришлось отвечать.