Вернуть Боярство 17 (СИ)

Финские друиды по праву считались одними из самых умелых чародеев природы в мире, и их коньком всегда было искусство выведения разнообразных и полностью покорных воле своих хозяев боевых монстров. Немногочисленные жители герцогства, более чем на три четверти покрытого лесами ещё тысячи лет назад пришли к закономерному выводу, что защищаться от своих куда более многочисленных соседей лишь собственными силами — стратегия откровенно проигрышная, а потому начали учиться выводить боевых тварей.

За десятки веков совершенствования своих навыков, пройдя тернистый и длинный путь проб и ошибок они достигли немалых высот в своем искусстве, однако со времен Северной войны лесные чародеи не демонстрировали его миру в полную мощь, и за пять столетий соседи успели позабыть всю опасность порождений финских друидов…

Длинные, трехметровые волчьи тела, в холке достигающие более чем полутора метров, были покрыты густой серой шерстью, способной остановить пулю с чарами первого ранга. Янтарные, слишком умные для звериных глаза, мощные клыки и когти, длинный, лишенный шерсти хвост с трехгранным костяным шипом на кончике, который по опасности вполне мог поспорить с торчащими из пасти клыками.

Волков насчитывалась воистину огромное количество — никак не меньше четырнадцати, а то и пятнадцати тысяч. Однако это были далеко не единственные измененные звери, что пришли со своими творцами из глухих финских чащ…

Здоровенные медведи, в несколько раз более крупные, чем их обычные сородичи и закованные в сероватую костяную броню, они были способны дать фору Проклятым Медведям, обитающим на землях Сибирского Разлома. Двигающиеся с ленивой грацией уверенных в собственном превосходстве хищники могли показаться впервые их видящему врагу медлительными — но горе тому, кто купиться на эту обманчивую неспешность!

Были и лисы, по чьему рыжему меху пробегали языки пламени, сновали стремительные, как маленькие молнии ласки, а в воздух поднимались, неспешно взмахивая могучими крыльями беркуты, орланы и кречеты, достаточно крупные, чтобы без труда поднять когтями человека в воздух — и уже там разорвать его на куски…

И это — лишь та часть друидского войска, которую можно было отнести к какому-то определенному виду существ. Малая его часть…

Десятки тысяч многообразных, уродливых химер из помесей разных животных — вот основная масса, двинувшаяся в бой первой. Как по земле, так и по небу.

Вместе с войском животных двигались и сами немногочисленные старшие друиды — двумя малыми группами. Первая из них, числом около полутора десятков волшебников, оседлав крупнейших из своих летающих творений — орланов, способных без труда охотиться на бизонов — летела в самом сердце огромной воздушной стаи.

Вторая была многочисленнее — двадцать семь чародеев и чародеек, они двигались в тылу пешего воинства, окруженные, словно Император своей лейб-гвардией, почти двумя сотнями бронированных медведей.

Но то были маги шестого и седьмого рангов — нижестоящие же лесные волшебники и волшебницы, от Младших Магистров до Учеников, были рассеяны среди воздушного и наземного звериного войска, дабы поддерживать своих подопечных магией и иметь возможность управлять ими в бою.

Дисциплинированные шведские солдаты, получив приказ, в десятках мест сломали свой строй, отходя назад и пропуская вперед звериную орду. Воющие, рычащие, ревущие, клекочущие порождения сумрачных финских лесов на удивление дисциплинированно, почти не задев союзников, вышли на столь необходимый для них простор — и сразу перешли с неспешной трусцы на быстрый, почти на пределе возможностей бег.

— Хорошо пошли, — одобрительно заявил Густав Таубе, глядя, как лавина чудовищ ударила по полкам русских. — Эдак они быстро им фланг опрокинут! Всё же не стоит недооценивать финнов, ой не стоит… Как думаете, ваше высочество, это расшевелит имперцев?

— Должно, — ответил Рагнар Фолькунг. — Если они только не решат пожертвовать доброй четвертью своего войска, ведущего бой. Они, конечно, воюют не лучше сиволапых крестьян, которых они бросили на убой первой волной наступления, но даже для них бездействовать в подобной ситуации было бы слишком глупо.

Сражение, длящееся уже около часа, развивалось весьма странным образом — имперцы осторожничали, не спешили вводить в бой основные силы и скупились даже активную боевую магию.

Бросив в бой сперва полторы сотни тысяч стрелков, они подпёрли их шестью десятками тысяч тяжелой пехоты и бьющей издали артиллерией, после чего практически прекратили предпринимать активные шаги. Несчастные стрелки, находящиеся в неудобной позиции и не обладающие достаточной магической поддержкой несли тяжелый потери, размениваясь в лучшем случае один к десяти и истекали кровью. Тяжелая пехота действовала ещё интереснее — стоя за спинами стрелков, они даже не пытались атаковать, ожидая непонятно чего.

Принц и его свита наблюдали за ходом сражения с борта одного из многочисленных небольших пушечных катеров шведской воздушной эскадры, надежно скрыв и замаскировав свои ауры.